Покрытое хитином крабообразное существо[4] верещит и огрызается, но его отбрасывает прочь здоровяк, покрытый жидким, будто струящимся металлом. Успеваю мазнуть
Этот самый Бенджи молотит пудовыми кулаками по хребту чудовища, из которого торчат… Какой-нибудь биолог назвал бы это хватательными отростками. Человек инфантильный — членами. А я — именно такой человек.
Титан крушит хитин на спине чазмида, который пытается достать атакующего огромными клешнями и пучком членов. Надеюсь, всего лишь, чтобы убить, а не с целью размножения.
Стальной громила вскидывает кулаки, которые при замахе обращаются здоровыми шипастыми булавами и с яростным криком опускает на затылок твари. Хитин крошится, во все стороны брызгает кровью, а подозрительные розовые отростки вяло обвисают. Понимаю, возраст, стресс, все дела.
Мы с Таем продолжаем бег сквозь охваченный морской фауной Сан Агустин, вырезая всё на своём пути. Крилликины лезут изо всех щелей, один, засевший на крыше малой церквушки, едва не сносит голову местному жителю водяной струёй. Успеваю откинуть беднягу в последний момент.
Зато Николай выбрасывает левую руку вперёд, и с неё выстреливает длинный переливающийся лазурным
Продолжая стремительный танец, пепельноволосый выгибается, и
В отдалении ревёт пламя, и к небесам вздымаются длинные пурпурные языки.
— Кажется, нам туда! — кричу я спутнику.
Лихорадочный бег по улочкам на шум и вспышки приводит нас к огромной площади, где впритирку, но поместилось бы футбольное поле. Тут уже и трава имеется, всё заросло ей. Стебли упрямо выбиваются сквозь брусчатку, а фонтан в центре открытого пространства давно высох, оставив после себя мутную лужу стоячей воды.
Исторические здания, окружающие площадь, прекрасные образцы колониальной архитектуры, теперь частично обрушены. Деревянные ставни криво свисают с окон, а кованые балконы проржавели и погнулись. Статуя какого-то мужика в панталонах и с саблей, которая когда-то возвышалась в центре, теперь лежит опрокинутая набок.
Чудесное местечко.
В данный момент в этой точке собрались, кажется, все жители города и солидная часть нападающих морских гадов. Крилликины, как пехотинцы, чазмиды, как силовое прикрытие, а между ними рыщут юркие ублюдки[5], похожие на саранчу. Скачут, прыгают с места на места и обрушиваются из воздуха на защитников.
— Прикрываем друг друга, — командую я, и начинается потеха.
Револьверы прыгают обратно в кобуру, а им на смену приходится карабин, который так долго ждал своего часа. Близнец почти нежно толкает плечо с каждым выстрелом. Пули шпигуют одну тварь за другой. Я активирую
Кручусь юлой, снимая дальние цели, а Николай берёт на себя ближних. Он пластает, режет и сечёт. Хлыст в его руке, то подтягивает неудачников под удар катаны, то сам обезглавливает уродливых гадов, то примораживает или опаляет кипящей водой самых шустрых.
Мы кружимся посреди площади в упоении боя. В моей голове нет никаких мыслей, ничего кроме адреналина, восторга и азарта. Пустой магазин падает на брусчатку, но новый, полный смертоносных гостинцев, уже с щелчком занимает своё место.
А потом мои глаза засекают
Сквозь беспощадное горнило схватки двигается невысокая девушка. На её плече лежит футуристичная коса с длинным лезвием. Свободна рука охвачена пурпурным огнём, холод от которого я ощущаю даже с расстояния.