Варни-вампир

- Вы промолчали, - произнес старик. - По вашим глазам я понял, что не ошибся в своем предположении. Хотя на самом деле это не догадка. Чарльз рассказал мне о финансовых затруднениях вашей семьи, и я не сомневаюсь, что он описал их верно.

- Сэр, я не буду отрицать нашей бедности.

- И не надо, моя дорогая. Бедность - это не порок, а, как говорят проклятые французы, чертовски большая беда.

Флора не смогла сдержать улыбки, когда национальная гордость старого вояки проявилась даже среди его лучших и сердечных чувств.

- Я не хочу, чтобы ваш брат отвлекался сейчас на такие житейские проблемы, - продолжал адмирал. - Пусть враги короля и нашей великой страны освободят его от бремени долгов.

- Враги?

- Ну да. А кто же еще?

- Вы говорите загадками, сэр.

- Неужели? Тогда я поясню свои слова. Начиная военную карьеру, я был бедным, как корабельная крыса. Мы, офицеры, едва перебивались на месячное жалование. Но потом началась война. Нас бросили в кипящий котел морских сражений, и с каждой новой битвой мой банковский счет становился все больше и больше.

- По какой причине?

- Мы привозили в порты трофейные суда и добывали их с таким азартом, что французы в конце концов вообще перестали выходить из своих гаваней.

- Но вас, похоже, это не остановило?

- Конечно. А зачем нам было останавливаться? Мы нашли простое и логичное решение.

- Не представляю себе какое.

- Вы меня удивляете. Подумайте еще раз.

- А-а! Догадалась! Как я могла быть такой глупой? Вы начали забирать трофейные суда из французских гаваней.

- Именно так мы и поступили, моя девочка. Не пропадать же добру в самом деле! Короче, в конце войны я обнаружил у себя огромную кучу денег. Чертовы французы превратили меня в богача, и теперь я намерен переложить часть их капиталов в карман вашего брата. Вот почему я сказал, что враги нашей страны и короля освободят ваше семейство от финансовых трудностей.

- Я ценю вашу щедрость и благородство, адмирал.

- Ерунда. Но теперь, когда я согласовал этот вопрос с вами, мне больше не хочется говорить о таких делах. Я прошу вас оказать мне любезность и уладить за меня все остальные формальности с вашим братом.

- Каким образом, сэр?

- Ну, допустим, так. Вы узнаете, какая сумма нужна мастеру Генри для оплаты долгов. Затем я отдаю эти деньги вам, вы передаете их брату, и мне больше не о чем заботиться. А если он заведет со мной разговор на эту тему, я отвечу ему: "Позвольте, сэр! Ваши финансовые проблемы меня не касаются".

- Дорогой адмирал, неужели вы думаете, что мне удастся утаить столь щедрый источник помощи?

- Эта помощь будет исходить от вас. Я дам вам нужную сумму, а вы поступите с ней, как пожелаете. Лично у меня нет никакой охоты интересоваться тем, на что вы тратите ваши деньги.

Слезы полились из глаз Флоры. Она попыталась что-то сказать, но слова не шли из горла. Адмирал тут же принялся рассматривать облака, притворяясь, что не замечает смущения девушки. В конце концов, когда всплеск эмоций закончился, Флора печально произнесла:

- Я не могу принять ваш дар. Я попросту не смею.

- Как это не смеете?

- Я была бы нечестной по отношению к вам, если бы воспользовалась такой безграничной щедростью вашей натуры.

- А вы все-таки воспользуйтесь! Меня бы очень обрадовало, если бы хоть кто-то ею воспользовался.

- Я не могу принять от вас деньги. Уважаемый сэр, мы с братом обсудим этот вопрос, и я уверена, что он оценит ваше благородное предложение.

- Бог вам судья. Но только не забывайте, что своими деньгами я могу распоряжаться, как угодно.

- В этом никто не сомневается.

- Прекрасно. Раз вы не сомневаетесь, то считайте, что, отдавая деньги мастеру Генри, я дарю их вам. Знаете, когда датчанам строят судно, они обычно говорят: "Это ничего, что плавать не будет - лишь бы оно было широким и длинным". Вот и вы могли бы взять эти деньги и больше ни о чем не тревожиться.

- Я подумаю, сэр, - благодарно ответила Флора. -Дайте мне сутки на размышление. А пока, если вы можете вообразить слова более сердечной благодарности, то представьте, что именно их я и вам сказала в знак признательности за такое беспримерное и дружеское участие.

- Да о чем тут говорить? Обычное дело. Адмирал перевел разговор на воспоминания о Чарльзе, и для Флоры эта тема оказалась лучшей из возможных. Он рассказывал ей о случаях, которые выставляли юношу в самом благородном и возвышенном свете, и девушка впитывала в себя эти сведения о любимом человеке, как сладчайшую музыку, хотя хриплый голос старика был изъеден штормами и солеными брызгами едва ли не всех морей.

- Нет, мальчик не мог написать эти письма, - закончил он с теплой похвалой.

- Действительно. Но как нам узнать, что с ним случилось?

- Мы это узнаем. У меня такое предчувствие, что вскоре мы снова увидим его, - Ваши слова вселяют в меня уверенность.

- Мы перероем землю и небо, но отыщем его. Если бы Чарльза убили, то там остались бы какие-то следы. Или его вообще бросили на месте преступления.

Флора содрогнулась.