'Варшава' - курс на Берлин

Човницкий всматривается в небо. Тонкий слой облаков с частыми голубыми просветами тянется на высоте 2500 метров. Солнечные лучи, словно через кружевной занавес, проникают сквозь облака и рассеиваются в слегка прозрачной, почти опаловой туманной дали. Солнце совсем не светит, но в его лучах расстояние скрадывается и контуры предметов расплываются в мутноватой дымке. В этом рассеянном свете светло-серые силуэты истребителей противника легко могут ускользнуть от внимания летчика.

Но фашистские самолеты теперь редко появляются в воздухе, поэтому встреча с ними вряд ли состоится. Зато их противовоздушная оборона по-прежнему действует довольно четко.

Внизу, на перепаханной бомбами и снарядами земле, тянется линия железной дороги, видны полусгоревшие развалины станции Ласкажев. А впереди, вся в солнечных бликах, сверкает Висла. Штурмовики делают плавный разворот небольшое изменение курса вправо. Вслед за ним.и послушно поворачивает пара подполковника Талдыкина, затем - Баева.

Вдруг из-за строений, из траншей на левом берегу и с опушки леса вслед самолетам понеслись розовые и зеленоватые бусинки, огненные строчки.

До сознания молодого летчика только теперь доходит: огонь зенитных батарей! Човницкий внезапно осознает, что это снаряды, что достаточно даже одного из "их, чтобы остановить мотор, зажечь баки, убить...

- Внимание, Човницкий!

Это Баев предостерегает его по радио. Машина ведущего, слегка накренившись, скользит вниз, а затем резко взмывает вверх. В том месте, где секунду назад был самолет Баева, расцветают облака разрывов.

С земли снова срывается огненный рой и устремляется вверх.

Човницкий тут же бросает самолет на крыло, вниз... вверх! Инстинкт действует быстрее, чем разум. Снаряды проносятся мимо.

- Молодец! - слышен в наушниках спокойный голос Баева. - Теперь понятно?

- Ну, это еще не так страшно, - говорит Човницкий. Говорит то, что действительно сейчас думает. И мысленно добавляет: "Прежде всего осмотрительность".

Они пролетают над Вислой, снижаются с небольшим отклонением к югу, и первая пара истребителей отделяется от группы еще больше влево: начинается поиск. Они летят между Магнушевом и Грабувом, потом дальше, на восток, вплоть до берегов Пилицы, и снова на юг и на север, заходя даже за Варку.

Тут и там видны многочисленные железнодорожные ветки и тупики, разбегающиеся по обе стороны от основной железнодорожной магистрали. Они ныряют в лес и там исчезают. И невозможно увидеть, что делается там, под раскидистыми кронами старых деревьев.

Самолеты еще раз поворачивают от Хынува и Дрвалева на юг, снижаются до четырехсотметровой высоты. Летчики пристально всматриваются в зеленый ковер леса, тянущегося по обе стороны железной дороги до самого Радома, в еле заметные нити лесных дорог и просек. Их взгляд как бы процеживает частую мелкую стежку железнодорожных шпал и задерживается на каждом подозрительном предмете. Они ищут...

Но даже с этой опасно малой высоты нельзя увидеть всего, что скрывает лес. И вдруг откуда-то из густого ельника, а возможно и с опушки соснового леса, где, казалось, ничего подозрительного быть не может, заговорили крупнокалиберные пулеметы, ударили зенитки. Огонь прекратился так же внезапно, как и начался. И снова все спокойно.

По шоссе, ведущему на Козенице, лениво клубится пыль. Бурым туманом поднимается она над деревьями, стелется между ними и резко обрывается сразу же за мостом через Радомку. Дальше шоссе поворачивает влево и взбирается на небольшую возвышенность. А железная дорога отклоняется вправо и уходит от шоссе.

И как раз в тот момент, когда первая пара истребителей пролетает над речкой, с земли открывают шквальный огонь зенитки. Это уже не беспорядочный, а плотный заградительный огонь многих батарей, подчиненных, по-видимому, одному опытному командиру.

Острый взгляд Човницкого быстро находит на земле причину столь яростного обстрела: на обоих берегах Радомки, слева и справа от шоссе, большое скопление танков. Вот почему гитлеровцы так упорно не желали пропустить наши самолеты! В ту же минуту в наушниках раздаются голоса Баева и Талдыкина:

- Внимание! Танки!

- Танки в лесу у реки!

Уже было заговорили пушки одного из "илов", ударили по танкам, но в это время поручник Китаев, дав полный газ, стал быстро уходить на юг. За мим, подчиняясь команде, один за другим последовали остальные три "ила". За штурмовиками, как на невидимом буксире, - "яки". Машины вытягиваются в длинную цепочку, чем-то похожую на огромного сказочного дракона, расчлененного на части.

Китаев снова делает разворот, пролетает над шоссе и приближается к реке, где притаились вражеские танки. Семь частей расчлененного дракона следуют за "им с равными интервалами.

Внезапно "ил" Китаева стремительно понесся к земле. Началось! "Черная смерть" мчится прямо на устремленные на нее жерла пушек. И вот уже из-под крыльев скользнули реактивные снаряды. Заговорили пушки штурмовика, зачастили, захлебываясь, пулеметы.