Варшавского гетто больше не существует

Верхний слой в вымирающем от голода гетто составили преуспевающие коммерсанты, контрабандисты, владельцы и совладельцы шопов, высшие чиновники юденрата, агенты гестапо. Они устраивали пышные свадьбы, одевали своих женщин в меха и дарили им бриллианты, для них работали рестораны с изысканными яствами и музыкой, для них ввозились тысячи литров водки. «До первых мест в нашем загаженном мирке дорвались гнусные паразиты», — записал в дневнике учитель Абрам Левин. На фоне общей нищеты и отчаяния его шокировали принадлежащие к этому узкому кругу женщины и девушки, их элегантные новые костюмы и накрашенные губы, завитые и обесцвеченные волосы. «Возникали рестораны и танцевальные площадки, — вспоминала Ноэми Шац-Вайнкранц. — Серые стены гетто, голод, смерть на каждом шагу — и в подвалах роскошные увеселительные заведения. Вот «Лурс". Пышно блестят и сияют люстры и мрамор, серебро и хрусталь. Играли наши замечательные музыканты; артисты исполняли не только старые, но и новые номера. Они пели о гетто. Молоденькая певичка с голосом соловья пела так чудесно, как будто никакого гетто не существовало на свете, как будто никто и не знал о немцах. На подносах разносили пирожные и кофе или аппетитный розовый крем с засахаренными орехами". В феврале 1941 г. в «Мелоди-палас» состоялся конкурс на самые красивые женские ноги; в «Мерил-кафе» в конкурсе на лучший танец участвовало пятьдесят пар. Полиция отгоняла от дверей ресторанов нищих. Немцы снимали картины из жизни верхушки гетто на кинопленку, чтобы демонстрировать потом на экранах роскошь, в которой живет еврейское население оккупированной Европы.

Зажиточные люди гетто обосновались на Сенной улице — широкой, застроенной современными домами с центральным отоплением. Эта улица, на которой не было видно нищих, по которой женщины, как до войны, ходили в мехах и драгоценностях, казалась обитателям гетто островком покоя и достатка. Осенью 1940 г. жители этого района, чтобы избежать переселения, собрали для немецких властей четыре килограмма золота. Однако гитлеровцам надо было усилить блокаду гетто, и через год они провели границу, которая ранее шла по конькам крыш, посредине проезжей части улицы. Сенную присоединили к «арийской» части Варшавы, а 6000 проживавших на ней евреев переселили в переполненные дома внутренних кварталов гетто. С улиц, заселенных бедняками, туда было согнано еще 18 000 человек.

Беспомощное население гетто всячески обирали еврейская полиция и юденрат. Вечером, минут за 15–20 до девяти, когда пешеходное движение должно было прекратиться, полицейские часто переводили стрелку вперед и хватали прохожих, требуя выкупа. Сотрудники юденратовской «Газеты жидовской» упросили немцев запретить ввоз прессы с «арийской стороны», в результате чего населению пришлось переплачивать за варшавские и краковские газеты контрабандистам. В юденрате ухитрялись брать мзду даже с уличных нищих. Полицейские не стеснялись раскапывать могилы и вырывать у покойников золотые зубы.

С юденратом соперничала группа проходимцев, возглавляемых старым гитлеровским агентом и в то же время ярым сионистом Абрамом Ганцвайхом. Если юденрат был подчинен немецкому комиссару гетто Ауэрсвальду, то Ганцвайх сотрудничал непосредственно с гестапо. Борьба Ганцвайха с юденратом отражала, таким образом, соперничество между гестапо и немецкой гражданской администрацией.

Организовав и возглавив целую сеть якобы общественных организаций (которые не следует смешивать с подлинными организациями общественной взаимопомощи, такими, как «Еврейское товарищество общественной опеки» — ЖТОС или «Центральное правление товариществ общественной опеки» — ЦЕНТОС), Ганцвайх хотел привлечь в них все более или менее активные и влиятельные силы гетто, чтобы поставить их под контроль и на службу нацистам. Среди лжеорганизаций Ганцвайха были «Комитет по борьбе с ростовщичеством и спекуляцией», собиравший взятки с ростовщиков и спекулянтов, «Еврейская скорая помощь», работники которой с красной шестиконечной «звездой Давида» на рукаве и в шапках с голубым околышем обходили дома и вымогали деньги под угрозой доноса о якобы вспыхнувшей эпидемии, «Комитет по контролю мер и весов», «Союз еврейских инвалидов войны 1939 года», «Экономическая взаимопомощь», «Сектор верующих евреев», один из руководителей которого, известный проходимец Глинценштайн, именовался «раввином», хотя раньше никогда таковым не был, «Секция охраны труда», «Отдел по борьбе с преступностью и нищенством среди молодежи», «Покровительство писателям и художникам», «Антисоветская лига» и другие — на все вкусы и склонности. В просторечии все ведомство Ганцвайха называли «Тринадцать» по номеру дома на улице Лешно, где была его штаб-квартира.