Варвар

Расположившись на террасе, музыканты принялись терпеливо ждать.

– Сначала мы играем для воинов, – охотно пояснил Вителий, которого Родион про себя прозвал «Пьеро». – Скоро начнем. Ну, а потом, вечером, для самого правителя. Парни, это Рад! – Флейтист наконец-то представил коллегам нового друга, и тот поспешил улыбнуться:

– Сальвете!

– Сальве! – вразнобой отозвались музыканты. – Хочешь странствовать с нами?

– Он хорошо владеет мечом, но не торопится в войско, ибо дорожит свободой!

– Как и все мы. Играешь на чем-нибудь, Рад?

– На скрипучей двери если только.

– Не беда! Научим. Для начала попробуй на бубне – будешь отбивать ритм.

– Попробую.

– Ну, а пока – смотри!

Музыканты очень понравились Родиону – пожалуй, это были первые по-настоящему свободные люди, которых он встретил в этой кровавой эпохе. Словены и готы, знакомые ему ранее, все были подчинены роду и сами себя едва ли рассматривали как отдельную личность. Даже здесь, оторвавшись от своих, Истр и Тужир беспрекословно слушаются Радомира и гуннское начальство, заменившее им прежних старейшин. Значит, и здесь они не свободны по-настоящему.

С симпатией взглянув на музыкантов, молодой человек повернулся в другую сторону, чтобы получше рассмотреть деревянный дворец Аттилы. Сие архитектурное чудо пятого века напоминало не избу, как следовало ожидать, а скорее дворянскую усадьбу из тех, что так любил изображать знаменитый художник Поленов: «Московский дворик», «Бабушкин сад» и все такое. Колонны, портик, в общем типичный классический стиль, только выполнено все из дерева. Зато как украшено! Можно сказать, отделано с безудержной варварской роскошью. Колонны позолочены, ступеньки высокого крыльца покрыты ворсистым ковром, бревенчатые стены расписаны сказочными зверями и птицами. Окна оказались довольно большими, с пластинами цветного стекла в частых переплетах; на первом этаже створки были распахнуты. Много всего лишнего и при том чего-то не хватает… Чего бы? Молодой человек присмотрелся и хмыкнул: труб не было никаких – ни водосточных, ни печных, что странно искажало до боли знакомый облик здания.

Музыканты дружно заиграли, и Радомир вздрогнул от неожиданности. Но потом ему понравилось: и струнные, и ударные звучали в унисон, жестко так, громко, ярко – «Ария» отдыхает! Били и ухали барабаны, выводила нежную мелодию флейта, а вот полилась и песня – ее завел высоким и чистым голосом Вителий, опустив свой инструмент. Эх, Тужира бы сюда – составили бы недурной дуэт.

Ловкий надул меня плут трактирщик намедни…
В Равенне!
Мне, не разбавив водой, чистого продал…
Вина![7]

– весело выводил «Пьеро».

– Вина! – хором подхватили знакомое слово воины, собравшиеся во дворе.

Родиону, которому всучили-таки бубен, песня тоже нравилась. Но, слушая, он не забывал внимательно обозревать округу. По двору сновали слуги с котлами и блюдами – видать, тащили с кухни всякие яства. Самому Этцелю? Вряд ли – слишком уж посуда неказистая, обычные деревянные плошки да медные котлы. Скорее всего, для прислуги или рабынь…

– Вителий, друг! – едва закончилась песня, крикнул Радомир. – А не сыграть ли нам что-нибудь для прекраснейших дев? Что скажете, славные воины? – Молодой человек обернулся к стражникам. – Услышат ли они нас отсюда?

– Услышат, услышат! Пойте.

При этом вопросе взоры многих воинов обратились налево, где стояла пристройка вроде флигеля – наверное, там и держали рабынь.

Снова приложив к губам флейту, Вителий заиграл что-то грустное, и остальные музыканты подхватили унылый мотив. А Родион же, положив бубен, незаметно уселся среди зрителей. Никто не обращал на него внимания, и он, потихоньку подвигаясь, вскоре очутился уже на самом краю двора. Миг – и вот уже скрылся за вишневыми деревьями, за яблонями и сливами, а там, таясь за колючими кустами терновника, прокрался к бревенчатой стене. Заглянул в маленькое волоковое оконце, но ничего не увидел в темноте и прошептал:

– Хильда! Ты здесь? Отзовись, это я.

Прислушался – никакого ответа! Что ж, бывают в жизни огорчения…

– Эй, есть там хоть кто-нибудь? – попробовал еще раз.

– А тебе кого надо, парень? – донесся изнутри приглушенный девичий голос.

– Хильду. Готскую девушку со светло-золотистыми волосами и глазами, как озерная синь.

– А, понятно. Была здесь такая, но уже нет. Ее готовят.

– Готовят?! К чему?

– К дальней дороге. Эй, парень, не мешай слушать песню, иначе позову стражу.

– Последний вопрос, умоляю! А куда ее повезут?

– В Равенну, в подарок Аэцию.

– Но Аэций – христианин, ему нельзя принимать в подарок девушек!

– Ты меня утомил! Стража! Эй, стража!