Варвар

Вилия вздрогнула в его руках, выгнулась всем телом, но лишь сильнее прильнула бедрами, царапая плечи мужчины, и, выгнув шею, вскрикнула. Ее голос, звенящий в темноте, мгновенно перекатился в сладкий стон.

Она была узкой и словно расступалась, принимая его, сжимала и добивала сладостным стоном. Вид выгнутой шеи, в которую Энрар тут же впился губами, был последней каплей его самообладания. Медленно двигаясь в ней, эштарец очень быстро пожалел, что не потратил несколько мгновений, не донес ее до кровати и не содрал платье, ворот которого теперь мешал скользнуть от изгиба ключиц к груди, да и само положение мешало наслаждаться всеми прелестями ее стана. Рыча от недовольства, Энрар обнял ее, поднял и, развернувшись, сам сел, усадив ее сверху.

Вилия только ахнула, понимая, в каком положении оказалась. Возбуждение омрачилось легкой растерянностью. Что теперь делать она не понимала, но и оставаться неподвижной не могла. Член внутри нее упирался в какую-то точку, от которой шли горячие волны, заставляющие сжимать ягодицы и ерзать на эштарце.

− Я говорил, что тебя еще многому надо учить, − прошептал Энрар, улыбаясь.

Он скользнул рукой по ее шее, проник пальцами в мягкие волосы, медленно, словно знал, что от его горячих рук в ее волосах у женщины сладко кружилась голова. От этого прикосновения Вилия снова выгнула шею и, распахивая губы, выдохнула.

− Вот и учись, − прошептал Энрар.

Он хотел руководить ее действиями, но, видя приоткрытые губы и закрытые глаза с подрагивающими ресницами, забыл даже о намерении стянуть с нее платье и снова поцеловал, медленно сползая второй рукой по ее спине.

Поцелуй для Вилии был тем, что мгновенно заставлял забыть обо всем. Она сама обнимала эштарца и осторожно интуитивно двигала бедрами, стараясь унять жар в собственном теле, но с каждым движением только усиливала его, и тут же ускорялась, отдаваясь ощущениям, позволяя мужчине просто себя обнимать. Она так тихо и робко стонала, была так нежна и хороша, что рядом с жаром в сознании эштарца возникало совсем другое желание. Он хотел сделать ее своей прямо сейчас, сжать ее бедра, ускориться и выжать из себя всё до последней капли прямо в ее горячее нутро, чтобы эта женщина стала началом его нового рода, чтобы завтра они вместе придумали фамилию, которая нужна ему для официального вступления в должность, чтобы он просто усыновил Арона, и никакие бароны уже не имели никакого значения.

Сжимая ее талию, он остановил ее, заглянул в глаза и спросил:

− Можно?

Зная, что спрашивать не у эштарки вот так очень глупо, даже осознавая, что она может его не понять, на большее он был просто не способен. Говорить сейчас было физически сложно.

Вилия вздрогнула и скривила губки. Она поняла, о чем он говорил, и чуть не ответила «да» на высоте вдоха, с надрывом, но не позволила себе этого, внутренне содрогаясь от осознания. Собственное желание ответить мужчине взаимностью пугало ее куда больше, чем перспектива стать его женой. Как человек образованный, она хорошо знала, что эштарцы уважают своих жен, чтят их как матерей своих детей, но не перестают смотреть на них как на свою собственность. Как подобное могло сочетаться, Вилия не понимала, как не понимала и свое замирающее в груди сердце, просто смотрела в черные глаза, кривила губы и хотела, чтобы вопрос просто исчез.

Эштарец нахмурился, понимая, что она медлит с ответом, и с силой сжал ее бедра, скользнув руками ниже. Осознание того, что он снова спешит, сильно остудило его пыл. Острое желание стало невнятным и почти растаяло.

− Забудь, − выдохнул он, прикрывая глаза, и стал развязывать завязки на ее платье, чтобы рывком стянуть его с растерянной женщины и впиться губами в ее грудь.

Вилия ахнула, и в голове у мужчины мгновенно снова загудело от ее вздоха, рука, скользнувшая по ее спине вниз, замерла. Тратить время и силы на какие-то манипуляции Энрар не мог, потому снова сжал женщину, подхватил ее на руки и, освободившись от мешающих штанов, поспешил с ней к кровати.

− Рар, я… − начала было Вилия, но тут же сбилась, обнимая мужчину за шею и утыкаясь носом в его плечо.

Как ему объяснить свои чувства, она не понимала, разрываясь между страхом, желанием и каким-то непонятным теплом в груди, но ее объяснения были уже не нужны. Эштарец просто бросил ее на кровать и тут же забрался за ней следом, обнял за бедра и стал целовать ее живот, затем грудь, шею и наконец губы, разводя при этом ее бедра и снова проникая в нее жадным рывком.

Вилия только обнимала мужчину, отвечала на страстный поцелуй, с готовностью сплетая языки в страстном танце, и отдавалась, забывая о вопросе и желании мужчины сделать их связь совсем иной.

От каждого его быстрого толчка поутихший жар мгновенно разгорался вновь, зуд превращался в подобие кипятка, обжигающего всё внутри, приятно и нестерпимо переходя в странную рябь, от которой всё само сжималось совсем не так, как в первый раз. Вытягивая носочки, она вздрагивала всем телом и еще больше разводила ноги, скользя ими по белым простыням.