Варвар поколения Зет

Где-то в этих местах, кажется, погиб флот персидского царя Дария (или Ксеркса?), разбившись при шторме о скалы. Вот и мне нужно поторапливаться, а то погода, похоже, портится. Подул резкий восточный ветер, к счастью теперь попутный для меня, так что я поставил парус и стал огибать длинный скалистый мыс с северной стороны. Проплывая мимо негостеприимных берегов, я внимательно искал маломальское укрытие, а то погода мне жутко не нравится. Чахлые кусты, усеивающие каменистые склоны и горные вершины напоминали мне людей, потерпевших кораблекрушение, и в поисках безопасного места, отчаянно цепляющихся за скалу, омываемую водяными валами. К счастью, скоро сильный ветер стих и опять установилась прекрасная погода. Море утихомирилось вместе с ветром. В этих краях сильные ветры летом продолжаются недолго. Пришлось опять браться за весла. Каменистый берег сух и стерилен, отдает выцветшей желтизной, словно старая дева, слишком поздно потерявшая свою девственность.

Наконец, нахожу приличное место среди зазубренных скал и высаживаюсь на берег. Рифов и отмелей вдоль берега не наблюдается, так что все проходит штатно. Вторая половина дня у меня посвящена отдыху: жарю рыбу, на топливо пошли вырубленные чахлые кусты, подтягиваю ослабевшие ремни на своей лодке, отдыхаю, моюсь в морской воде, чтобы охладится, сушу отсыревший груз и вещи. Ночую я тут же.

На следующий день продолжаю свое плавание. Воду я здесь не нашел, так что есть повод торопиться. Плыву вдоль голых скал, к счастью, погода установилась хорошая, воздух прозрачен, а южное солнце обжигает щеки. Довольно скоро убедился, что попал, куда мне нужно, никаких других пальцев впереди не наблюдается, значит мой самый северный. К вечеру прибываю к удобной маленькой бухточке, где и ночую. Впереди — Фракия.

Все еще плыву, но теперь уже жестоко страдаю от жажды, пресной воды так и не наблюдаю. К полудню использую свой последний глоток, теперь остается только терпеть. Небо и язык пересохли так, что казались какими-то инородными телами, засевшими во рту. Местных аборигенов тоже не наблюдаю, фракийцы такие же бездарные мореходы как и кавказцы. То есть рыбу не ловят, в море не выходят, и даже берега их мало интересуют из-за отсутствия дичи. Ядро их владений находится в глубине страны. Греки же пока еще не плавают дальше своих островов, временя легендарного Одиссея давно прошли, а времена ранней колонизации Средиземного моря пока еще не начались.

У фракийцев же присутствует нездоровое пристрастие к охоте, в ущерб другим видам деятельности. Как и у всяких дикарей у них нет никакой бережливости, никакой предусмотрительности; беспечный варвар живет одним днем, не заботясь о своем будущем; предаваясь своим причудам, он не ищет для них разумного обоснования, и будет охотиться на крупную дичь, пока последний из этих четвероногих не отдаст ему свою шкуру. Фракиец как дикий зверь. Все, что он видит, должно попасть ему в зубы, но, даже умирая от голода, он не станет тяжко трудиться для себя или своей семьи… Земледелие и скотоводство только трудами женщин начинают занимать подобающее место в жизни фракийцев.

К вечеру мне попалась долгожданная речка с пресной водой. Я на месте? Вряд ли, речка слишком маленькая, морской берег все так же уходит дальше на запад, так что это еще не Фракия. Или уже она. Напившись, выкупавшись в холодной горной воде и простирав свои заскорузлые от соленого пота вещички, я пытаюсь промыть пробы песка в одном из освободившихся горшков. После нескольких попыток понимаю, что тут ничего хорошего нет. В смысле — золота. Значит, следующая река точно моя. Собираясь, замечаю вдали пару воинов-лазутчиков. Похоже, что эта речка приграничная для их племени. Вступаю с подошедшими в разговор на расстоянии — мы неплохо понимаем друг друга. Тут с ходу научишься носом чуять любую пакость. Воины подходят ближе, знакомимся. Угощаю их солью, а они меня сыром и спелым инжиром. Все в порядке, Стримон или Струме находится дальше, не так уж далеко отсюда- километров 25, день пешком.

Фракийцы парни простые, варвары, но на них приятно смотреть. Они выше, чем большинство азиатов, светлее, лица более умные и открытые. Носы нормальные, а не как у носорогов. Язык почти не отличается от языка племени Зарина. Да и имена похожи на русские. Одного из воинов, что выглядел помоложе и повыше звали Вискар (Искра), другого постарше и по приземистей — Макала (Микула, сокращение из нескольких слов означающих Свободный, как языки пламени). Они из племени бизалтов. За пограничной рекой на юго-запад находятся земли, иногда посещаемые греками, приплывающими туда с островов Эгейского моря, но постоянных колоний там пока еще нет.