Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови

– Да, господин! – Десятник кивнул подчиненному: – Приведи! Мы можем сами доставить заключенного к херцогу, – добавил он, вновь обратив почтительный взгляд на Радомира. – Только скажи, господин, к какому именно?

– Заключенного требует херцог Варимберт. И немедленно, так что я должен доставить его сам.

– А, вон оно что! Видать, серьезное дело.

Дожидаясь, пока Миусса приведут, Радомир с притворно скучающим видом посматривал по сторонам. До чего же просто все получились! А всего-то – богатый плащ надел да начальственное лицо сделал. Ни документов не спрашивают, ничего… Что если попробовать и к Хильде так пройти? Но это же во дворец надо, а там подобный номер едва ли пройдет – здешние вельможи все друг друга знают…

– Вильфрид, ты почему здесь? – вдруг раздался рядом надменный голос.

– Это я вызвал! – Радомир обернулся, быстро состроив недовольную физиономию.

– Понял, господин!

Подошедший в это время молодой германец низко поклонился, потом выпрямился, поднял глаза… И Родион узнал Эрмольда.

Нечего говорить, что и гот немедленно его узнал. И выхватил меч.

– Сюда! Все сюда! Хватайте лазутчика!

– Но, господин… – Десятник пришел в изумление.

– Разуй глаза, Вильфрид, на нем же плащ сотника Арбольда! Не узнал?

– И правда! – сообразил десятник. – Арбольда!

– Он еще и вор! Что же ты стоишь, Вильфрид?

Итак, двое с мечами, еще трое бегут на подмогу. А он, Радомир, один и без оружия. Что же остается? Играть ретираду, как говорили в более поздние, но не менее романтические времена.

– Лови! – Бросив плащ прямо на выставленные мечи, молодой человек со всех ног рванулся к воротам.

Почему Эрмольд вдруг назвал его лазутчиком? А черт знает! Может, хотел напакостить, не рассказывая никому истинную историю их взаимоотношений. Ну, Эрмольд, сволочь готская! Не по его ли навету заключен в узилище Миусс? Он ведь подлецу тогда ладонь прострелил.

На бегу Родион оглянулся – брошенный плащ задержал врагов ненадолго, и они настигали. Куда дальше? Носиться наперегонки возле самых ворот опасно, здесь слишком много стражи. А погоня все ближе – стражники размахивают мечами, потрясают копьями, орут: держите его, держите! Вот уже дозорные у ворот заинтересовались, обернулись. Господи, что же делать-то?

Понимая, что надо остановиться, Родион тем не менее не хотел попасть в руки преследователей. Была бы толпа, чтобы в ней затеряться… Где ее взять?

Осененный новой мыслью, Родион, не замедляя хода, рванул прямо на воротную стражу; выпучил глаза, заорал вовсе горло:

– Пожар! Пожар! Горим, братцы!

– Что такое? Где пожар? – Опустив копья, стражники встревожились, начали озираться.

Шедшие по своим делам слуги собрались у ворот, подъехали ближе какие-то всадники.

– Что, что такое?

– Говорят – пожар!

– Пожар? А где горит-то?

– Где-то у дворца…

– А не дворец ли?

– Дворец и горит – он же деревянный!

– Скорее бежим, скорее!

Напрасно подоспевший Эрмольд вертел головой и кричал про лазутчика, напрасно пытался отыскать беглеца среди поднявшейся суматохи – никто его даже не слышал.

– Бежим ко дворцу, воины! – гомонили со всех сторон.

– Ведра, ведра тащите! Бадьи!

– Воды давайте!

– Добро выносить!

Все кругом суетились, бегали, кричали. Но расслабляться было рано: Эрмольд, не слушая криков о пожаре, продолжал выискивать в толпе Радомира. Хитрая сволочь, предусмотрительная и мстительная, его так просто не одурачишь. Что же теперь делать – бежать вместе со всеми к дворцу? А когда станет ясно, что никакого пожара нет?

– Эй, парень! – Какой-то всадник осадил коня прямо перед юношей. – Прыгай сзади, и едем.

Радомир живенько взобрался на круп гнедого конька, покрепче ухватился за сидевшего в седле парня:

– Едем? Куда?

– Куда-нибудь подальше отсюда! – обернувшись, расхохотался всадник.

Глава 19

Зима – весна 451 года. Паннония

Аттила

На память Родион не жаловался, стихи или иностранные слова всегда запоминал хорошо. Однако она штука хитрая и живет по своим собственным законам: иной раз всплывет что-то из далекого прошлого, да настолько отчетливо, будто вчера было, а какую-нибудь нужную мелочь никак не вспомнишь, хоть головой о стену бейся. Вот и сейчас Радомир никак не мог сообразить, где видел этого парня с длинными светлыми волосами и смуглым обветренным лицом. Никаких ярких примет, парень как парень – в лагере гуннов таких легионы! Светлые глаза, как почти у всех словен и германцев, по виду лет шестнадцать, одет в короткую шерстяную рубаху, узкие штаны, кожаные башмаки с оплеткой до колен, как носят франки. Бурый выцветший плащ, крашенный дубовой корой, – в общем, ничего особенного.

Вот только сам парень, похоже, неплохо знал Радомира, а следовательно, тоже числился в отряде старого сигамбра.

– А мы ведь выбрались, Рад! – оборачиваясь на скаку, со смехом кричал он. – Выбрались!

– Да вижу, что выбрались. Тебя как звать-то?

– Ого! – Парень, похоже, обиделся. – Ты что же, не помнишь?

– Не помню, – честно признался молодой человек. – У меня на лица вообще память не очень.

– Да что ты говоришь? – изумленный всадник обернулся. – Тебя что, в детстве по голове били?