Варвара-краса, или Сказочные приключения Кощея

Я думала о тех заказах, что так и остались невыполненными, недовольных клиентах, названивавших мне несколько часов подряд. О Петьке, моём ненаглядном шефе, наконец-то разочаровавшемся в своей неземной и такой горячей любви с красивым именем Елена. Я даже вспоминала о том, что где-то там должна была подойти очередь в садик, и стоило бы позвонить в Управление образования при администрации нашего славного города. Но как назло, мысли, раз за разом, возвращались к единственному человеку, который мог успокоить меня в данный момент. И который так явно отсутствовал в этом чёртовом здании.

— Всё будет хорошо, — я закрыла глаза, развернувшись спиной и откинув голову назад, упираясь затылком в стену. — Всё будет хорошо… Всё. Будет. Хорошо…

Сама не заметила, как начала сползать вниз по стене, вдруг чётко и ясно понимая, что одна я не смогу пройти через это. Да, рядом родители и даже друзья байкеры, внезапно оказавшиеся той самой силой, что продолжала держать меня на плаву. Но я не смогу. Не смогу, просто не смогу заставить себя войти в этот зал, имея все шансы не выйти победителем из этой игры.

Одна не смогу…

— Заходите, — дверь распахнулась, не оставляя времени на побег. Я медленно поднялась, пропуская вперёд Андрея и его адвоката, окинувшего меня нечитаемым взглядом, в котором мне почудилась доля сочувствия и вины, тут же сменившаяся лёгкой, вежливой улыбкой профессионала. Следом поспешил Лектор, бросив куда-то за спину недовольный взгляд. И я уже собралась, юыло, сделать шаг вперёд, когда меня схватили за руку, дёргая назад.

— Всё будет хорошо, веришь? — тихий, такой знакомый и такой родной голос. Крепкие объятия, душившие своей заботой, топившие в своей уверенности. Мягкая кожа чёрной куртки, пропахшая ветром, бензином и свободой, причудливо смешавшейся с любимым одеколоном финансиста. Холодные ладони обжигали кожу сквозь ткань одежды, но я захлёбывалась этими ощущениями, чувствуя, как та самая, взращённая им надежда вновь крепнет в душе, давая силы шагать дальше. И, привстав на цыпочки, коснулась губами его обветренных губ, позволив себе эту маленькую нежности, прежде, чем вывернуться из родных объятий и пройти в зал заседания под укоризненный взгляд охранника.

Дверь закрылась с глухим стуком, отрезая Кощей от меня. Но зная, что он там, что он всё-таки пришёл, я подошла к раскладывающему бумаги Лекторы уверенная в том, что пока мы боремся, всегда есть шанс на победу.

Как бы пафосно это не звучало.

— Улыбайся, мы ещё повоюем, Варь, — тихо шепнул мне Алексей, сжав на мгновение мои пальцы.

— Обязательно, — так же тихо шепнула, выдержав презрительный взгляд бывшего супруга. И поднялась, услышав сухое, безэмоциональное:

— Встать, суд идёт!

«Всё будет хорошо…» — звучало рефреном в мыслях. И я отчаянно сцепила руки в замок, стискивая собственные пальцы, стараясь в это поверить.

Сам процесс в памяти почти не отложился. Так, обрывки, редкие эпизоды, складывавшиеся в странную на первый, да и на второй взгляд картину. Владислав действовал до зубного скрёжета логично, совершенно невозмутимо, спокойно и профессионально. Он вызывал одного свидетеля за другим, задавал чётко сформулированные, совершенно определённые вопросы, приводил железные доводы и неопровержимые, на первый взгляд, аргументы. Алёхин-старший ловко манипулировал всем фактами и доказательствами, в том числе теми, что приводил Ярмолин, с каждым словом всё больше входивший во вкус.

И чем больше я слушала, чем больше смотрела на их противостояние, тем сильнее становилось ощущение, что что-то не так. Словно я делаю гравировку на полотне украшения. Раз за разом прохожусь по одному и тому же месту, в попытке довести рисунок до совершенства. Но каждый раз меняю угол, инструмент, направление, силу нажима…

Ровно до того момента, пока в итоге не получится что-то совершенно другое, слишком уж отличное от выбранного мною рисунка. И слушая неторопливую, полную лёгкой, едва различимой насмешки речь Владислава, я почему-то очень чётко поняла смысл одной, когда-то обронённой кем-то фразы. «Всё, что вы скажите, может и будет использовано против вас», тогда прозвучало как шутка, сейчас казалась суровой реальностью, наконец-то получившей своё настоящее воплощение.

Нет, знаменитый в узких кругах граф Дракула ничего не делал, кроме своих прямых профессиональных обязанностей. Вот только фраза тут, комментарий там, случайно оброненные свидетелем слова, на которые адвокат ненавязчиво концентрировал внимание судьи. Факты вдруг меняли свой окрас, выставляя моего бывшего супруга не в лучшем свете. Цепеш, как ловкий фокусник-иллюзионист отточенным жестом раскладывал карты-информацию так, как ему это было нужно, при этом ни капли не отступив от договора, честно выполняя условия сделки и не нарушая адвокатскую этику.

И чем дольше длилось заседание, тем крепче становилась моя уверенность в том, что Владислав Алёхин действует исключительно в соответствии с собственным планом. Как этого не заметил тот же Лектор, по идее знакомый с ним куда дольше, я даже не представляю. Впрочем…