Варвара. Наездница метлы

Зеленоглазая открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но неожиданно запахло озоном. Я покрутила головой в поисках туч или чего-то, что могло бы источать этот запах. Но на небе ни облачка. Звезды мерцают, месяц блестит, все, как в самую летнюю ночь.

Ведьмы переглянулись, рыжая предусмотрительно прошагала на порог к толстухе. Они снова переглянулись. Та, что с мундштуком, опустилась на табуретку, и сделал вид, что затягивается. Но в трубке даже самокрутки не оказалось.

Рыжая осталась стоять с гордо выпрямленной спиной. Из-за безбортной шляпы ее фигура кажется особо вытянутой.

– Знаете, – начала я, пытаясь завязать разговор, – я пыталась добраться к вам очень долго. И вытерпела столько, что на десять жизней хватит. Не думала…

– Погоди, – прервала меня толстуха. – Сейчас прибудет, и расскажешь.

– Кто прибудет?

Она кивнула вверх. Снова пахнуло озоном, а в небе мелькнуло темное пятно. Не успела я опомниться, как передо мной на траву опустилась ведьма.

Настоящая, ортодоксальная, архетипичная. В правой руке метла помелом вверх, на голове остроконечная шляпа, чем-то похожая на мою. Но у этой поля шире и в середине блестящая пряжка. Сама облачена в длинное черное платье с закрытым воротником и широкой юбкой. Тоже мое прежнее напомнило, только на этой ведьме оно смотрится как на… ведьме.

Острый нос на сухом лице чуть загнут вниз, а несколько невзрачных морщин не только не портят, но и добавляют важности. В серых глазах холод и спокойствие, от которого стынут внутренности и отнимается язык.

Каждая моя клеточка ощутила мощь и силу в спокойствии этой ведьмы.

Она бросила короткий взгляд на двух других, и посмотрела на меня. Показалось, что ноги приросли к земле, а я ощутила себя недоведьмой, тлей и дитем одновременно.

Несколько секунд она пронизывала меня холодом, затем повернулась к толстухе и произнесла сдержанно:

– Где ее охранники?

Ведьма с мундштуком стряхнула невидимый пепел из трубки и проговорила:

– Не знаю. Бирнан доносил, что бегали, искали ее по всем мирам. Орали, а она не отзывалась.

Перед носом старшей ведьмы, которая, вероятно и есть Леонора, пролетела стайка сияющих насекомых. Та даже не моргнула, а взгляд снова приковался ко мне.

– Почему не отзывалась? – обратилась она ко мне, и я ощутила себя голой на экзамене в университете.

Повисла пауза. Ведьмы испытующе смотрели на меня, а я пыталась найти силы, чтобы ответить. Но во рту пересохло, язык прилип к небу, а спина взмокла, как после суток работы в поле.

Когда попыталась вдохнуть, воздух застрял в легких, я закашлялась. От ужаса задрожали колени, хотя прежде такое испытывала лишь перед зачетом по физкультуре и когда узнала, что муж от меня ушел.

Видя, что мои потуги ответить безуспешны, остроносая ведьма снова заговорила:

– Хорошо. Тогда скажи, откуда у тебя это платье?

Я, наконец, смогла справиться с языком и выдавила осипшим голосом:

– Одна ведьма дала. Мое испортилось.

– Одна ведьма? – спросила она, и сердце пустилось в пляс.

Сглотнув, я произнесла:

– Да. Ведьма на окраине деревни с той стороны гор.

Взгляд старшей ведьмы стал холодным, как ледник в самом центре Арктики, она подняла подбородок и сказала:

– Нарожденная, а уже успела столько натворить. Как можно было попасть к … Что она тебе сказала?

– Да вроде ничего такого… – соврала я, понимая, если передам наш разговор, старшая ведьма устроит такое, что не скоро забуду.

Леонора впилась в меня взглядом, я сглотнула, но глаза не отвела.

– Невыносимо, – проговорила она. – Совершенно очевидно, молодые ведьмы не соблюдают приличий, и творят, что вздумается. Возможно, мы слишком много возлагаем на нарожденных, которые появляются так не регулярно. А потом творят такое, что приходится месяцами исправлять. А эта самая наглая и бестолковая из всех, что видела.

Внутри закипело, горячая обида растеклась по грудной клетке, а когда достигла лица, щеки загорелись. Я попыталась загнать ее обратно, умножая дроби в уме, но она все ползла и ползла. Когда в глазах защипало, и горячая струйка скатилась до подбородка, я быстро смахнула и произнесла тихо:

– Не смейте.

– Что прости? – спросила старшая, приподняв бровь.

Остальные тоже застыли и наклонились вперед, внимательно следя за каждым моим движением.

– Не смейте, – повторила я, чувствуя, как праведный гнев прорывается наружу. – Не смейте меня унижать. Вы бросили меня в мир, который считала сказкой. Одну! Меня соблазнял демон, лил мед в уши ангел! Я побывала в Преддвериях Ада и Рая, даже в Лимбе! И выбралась. Сама, без чьей-либо помощи. И даже спасла одного призрака. А вас всех не было рядом. Я прошла через все сама, без охранителей и старших ведьм. И вы не имеете права меня унижать. Понятно? Не смейте!

Я замолчала, вытаращившись на ведьм. Грудь ходит ходуном, сердце тарабанит так, что вот-вот выпрыгнет наружу, а в висках шумят водопады. Но дышаться стало легче, несмотря на то, что секунду назад накричала на главную ведьму Круга.

Та смотрела на меня бесстрастно, словно я жук или муравей. Взгляд такой же ледяной и пронзительный, словно сканирует меня рентгеном.