Варварин Остров

– Есть вещи, которые я делать не могу, не способен. Там была пропаганда… неважно уже чего. Я был против такого, да и сейчас против. В общем, отказался. Жанна кричала, что я дурак, что мне с моими идеалистическими представлениями о жизни место в дурдоме. А дальше все покатилось под откос. От этой компании заказов я уже и не ждал, но и остальные заказчики, как по команде, отказывались от моих услуг. – Андрей невесело усмехнулся. – Впрочем, почему же «как». Именно по команде. Я обращался к прежним клиентам, которые расхваливали меня раньше, показывал свои работы новым, но, если кто-то и соглашался воспользоваться моими услугами, вскоре сообщал, что передумал. Жена была в ярости: «Я же говорила… Не жилось тебе… Будем теперь нищими». Отношения стали совсем плохими, она не могла простить меня. Никаких поездок, никаких планов купить дом за городом, о котором она мечтала. Деньги таяли, работы у меня не было, ИП пришлось закрыть. В общем… Мы развелись, квартира осталась Жанне, я погрузил свои вещи в машину – и вот я тут. Решил реанимировать юношеские мечты о мультсериале в доме, где умер мой отец, где мы с родителями и сестрой жили когда-то.

– У тебя есть сестра?

– Была. Ее звали Наной, то есть Анной. Нана – детское прозвище. Она умерла, когда ей было одиннадцать. Пропала, ее долго искали, но… В итоге в реке выловили сандалию, поэтому решили, что она утонула, хотя тело так и не нашли.

– Это произошло на острове? – шепотом спросила Клара, глядя на Андрея округлившимися глазами, прижав ладони к щекам.

– Да. Мама после гибели Наны забрала меня и увезла отсюда, мы стали жить с ее матерью, моей бабушкой, в Быстрорецке. Мне было семь, я мало что помню. Мать с отцом не развелись, но вместе больше не жили. Примерно через три года отец умер. И мамы с бабушкой тоже уже нет.

– Ужасно. Как подумаешь, что пришлось пережить твоим родителям… – Клара посмотрела на Малинку. – Горе такое.

– Это все уже далекое прошлое.

Андрею захотелось сменить тему. Он не любил говорить о былом и почти никогда этого не делал. С Шурой, конечно, они иногда могли упомянуть события минувшего, но Шура есть Шура. А Жанне, например, Давыдов рассказал эту историю, когда они были уже давно женаты.

– Прости, не хотела соваться не в свое дело, – проговорила Клара. – Ты прав, это прошлое. У всех оно есть, главное – не зацикливаться на нем, думать о будущем. Я вот верю, что у нас с Малинкой все будет замечательно. – Она погладила дочку по волосам. – Верно, дочь?

Вопрос был риторический, вдобавок Малинка не могла его услышать.

Тем не менее девочка кивнула, не поднимая головы.

Андрей поначалу не придал этому значения. Кивнула и кивнула, что тут особенного? А потом его осенило: Малинка – глухая. Как же она умудрилась так точно отреагировать?!

Клара застыла, глядя на девочку, боясь верить тому, что увидела.

– Малинка, ты опять рисуешь Персика? – спросила она ломким голосом, изо всех сил стараясь говорить спокойно, чтобы не напугать ребенка.

Андрей и Клара замерли в ожидании.

Кивнет снова или нет?

Услышит ли Малинка, что ей говорят?

Результат превзошел все ожидания.

Девочка подняла голову, посмотрела на мать, открыла рот и проговорила без малейшего напряжения, словно это было для нее абсолютно привычно:

– Да. Персика и еще курочку Хохлатку. – После Малинка перевела взгляд на Давыдова и прибавила: – Ты добрый. Научишь меня рисовать мультики?

Глава девятая

Той ночью Андрей почти не спал, слишком взбудораженный произошедшим.

Клара плакала от счастья:

– Никто не давал ни единого шанса! Все врачи крест поставили на выздоровлении! Боже мой! – И все тормошила дочку: – Скажи еще что-то! Поговори! Какой у тебя голосок чудесный! Ты меня хорошо слышишь? А если шепотом скажу?

Малинка добросовестно слушала, повторяла, отвечала на вопросы – и все это спокойно, будто так и должно быть, словно и не было ее недуга или же она о нем позабыла.

– Наверное, это свойство детской психики. Дети верят в Деда Мороза, многие поразительные вещи и события воспринимают как естественные. Потому дети и сильнее нас, устойчивее. Только ребенок способен увидеть под кроватью зубастое чудовище, а через час заснуть как ни в чем не бывало, – говорил Андрей Шуре по телефону.

Он отвез домой Клару и Малинку, а потом позвонил лучшей подруге: не мог держать в себе такую новость.

Шура отвечала вроде бы и с энтузиазмом, удивляясь, радуясь чуду исцеления, но звучала в ее голосе какая-то вымученность, точно она говорила через силу.

– С тобой все хорошо? – озабоченно спросил Давыдов. – Ты сама не своя.

– Чья же еще, – устало проговорила Шура. – Нормально все, голова только побаливает.

– Небось, легла уже, а тут я со своими россказнями. Прости, Шурик, – повинился Андрей, – уже, оказывается, почти полночь, я и не заметил.

Закончив разговор, он свернул на свою улицу, сосредоточившись на дороге, объезжая колдобины и ямы. Фонари здесь не горели, более или менее освещенным был лишь центр Варвариного острова. Улица погрузилась во тьму, как в черную воду, лишь кое-где мрак рассеивали робкие проблески света.