Варварин свет (СИ)

Никита гавкнул, но Варвара не поняла. Он подошёл к открытому сундуку, постучал лапой. Она всё равно не поняла. Пришлось зубами вытаскивать сарафан.

— А-а... — тускло протянула девушка. — Я у Любавы переоденусь. А то сарафан перепачкаю, только лишние силы тратить на очистку. Без гордости-то можно и в рванье ходить!

***

Прежде чем перейти реку, Никита всё же окунулся, чтобы смыть сажу... и ощущение от хватки Кощея на загривке.

Любава сидела на изумрудной траве, скрестив ноги, окружённая козами и курами, и тормошила кончик рыжей косы. Завидев Ульяну и Никиту, она подскочила, распугав кур, и бросилась навстречу. Никита запрыгал, завилял хвостом, а потом завыл: «Посмотри, что!»

Но Любава уже увидела.

— Варвара, что с тобой?! Варенька! Это что, он сделал?!

— Да нет, Любава, — отмахнулась девушка. — Это я сама полезла обниматься. Гордости у меня, знаешь, нет.

Варвара глупо засмеялась и опять задрожала. Никита заскулил. Любава, нахмурившись, поводила у Варвравы перед глазами рукой и воскликнула:

— Да она заморозилась! Никита, ты не видел, она не делала пальцами вот так? — девушка показала жест.

— Плакать мы не будем, — пробормотала Варвара, но Никита уже был на грани, хотя богатырю не положено.

— Не будем, — согласилась Любава. — Хотя я уже. Видишь, глаза красные?

Хоть было не до того, но Никита тут только заметил, что и в глазах у девушки изумруд.

— Никитушка, ты-то в порядке? — спросила Любава и ответила на его гавканье: — Ну, синяк — это ерунда, пройдёт. Мы Варю сначала разморозим, а потом подлечим. В заморозке раны не затягиваются, просто замирают. И чем дольше она заморожена, тем сложнее отморозить, понял?

Никита гавкнул, а бледная Варвара не реагировала больше на слова, но послушно взяла Любаву за руку и последовала за ней в маленький домик, который служил кухней. Никиту оставили снаружи с зажаренной до хрустящей корочки курицей, в которую он тут же вцепился, представляя, что перегрызает горло Кощею. Сначала из домика потянуло дурманящим ароматом трав с горькой ноткой водки, и вскоре после этого раздались рыдания. Никита поскрёбся в дверь, но его не пустили. Пришлось шататься вокруг, кур пугать. Наконец, Любава вывела всё так же рыдающую Варвару и отправилась с ней к реке смыть кровь. Никиту опять бросили одного, и он обиженно улёгся у входа в избушку первой кощеевой сестры.

***

Любава отодвинула все шторы и занавески к стенам, чтобы пустить в помещение больше света. Варвара, обнажённая по пояс, сидела на подушках, прислонившись к стене, а Любава обрабатывала раны тёмно-зелёной с вкраплением жёлтых точек кашицей. От соприкосновения с кровью смесь темнела, а через некоторое время светлела до песчаного оттенка и отваливалась, оставляя только розовые линии на месте ран.

— Пройдёт, не волнуйся, — приговаривала Любава. — Маленько потерпи, и будешь как новенькая. А следам надобно время и одно чудесное снадобье, которое я тебе намешаю, но и они пройдут.

У Варвары по щекам так и текли слёзы, хотя казалось, что их уже не должно было остаться. Она осторожно подняла правую руку и положила на грудь в районе сердца.

— А тут пройдёт?

Когда весь жёлтый порошок осыпался, Любава повела Варвару в заранее растопленную баню, и только потом они позвали Никиту. Варвара сидела в широкой белой рубашке с длинными рукавами и холщовой юбке и смотрела на свои исполосованные ладони. Остался ещё след на подбородке и у скулы. Остальное скрывала одежда. Варвара больше не плакала.

Любава рассказала, как Кощей пришёл за конём, переоделся в доспех и вдруг что-то учуял.

— Я туда коз нагнала, где мы с Никитой стояли, и кур заставила побегать, — сообщила девушка, — чтобы запах перебить. А он всё равно уловил. Хотела соврать, что упустила Никиту, что сбежал, но у меня слова в горле застряли, я вообще ничего не могла выговорить... Я хоть его в доспехе видела сотню раз, но тут что-то такое было... страшное.

— Это был не он, — слабым голосом который раз повторяла Варвара. — Не Кощей. Ну, он, но как будто совсем другой.

Никита зарычал — не смог сдержаться, хотя Любава предупредила, чтобы молчал пока. Но тут уже и сама девушка уже начала терять терпение.

— Варя, послушай себя! Это — самый настоящий Кощей. Его все знают! Его все боятся! Ты думаешь, почему? Это мы тут сидим у него под боком, еду ему готовим, за конём ухаживаем... Зачем ему с нами быть жестоким, как с теми, из мира человеческого? Мы ему нужны. Он тут отдыхает. Незачем нас зря пугать, а то заменять раньше времени придётся.

— Ты не права! — прошептала Варвара. — Он о нас заботится, учит.

— Варя, ты как в тумане! Он просто проявил себя. Ты увидела то, чего раньше не замечала. И я тоже. Вот и всё. Он почему-то не сдержался, — пожала плечами Любава.

— Вот именно! — ухватилась Варвара за последние слова сестры. — Почему? Надо выяснить! Ведь он, когда ко мне приходил до этого, тоже был недобрый, но не настолько!

— Ну-у... — протянула Любава. — У Марьи надо спросить, не заметила ли она чего.

Никита снова зарычал — забыли что ли, откуда он такой распрекрасный вернулся?