Варварин свет

— Не ладно! — ошарашенно ответил Никита, растеряв все сказочные фразы. — Я может, не совсем богатырь, но я царский сын, и у меня к Кощею дело, даже два.

— Что за дела могут быть к Кощею? — сложив руки на груди, сурово спросила старуха.

— Я за невестой пришёл.

Старуха подняла кустистые брови:

— Ха! Глупости какие! Что, царскому сынку в людском мире девушки не милы? Нет у Кощея невест, только сёстры.

Врёт старуха, решил Никита, уязвлённый и её смехом, и тем, что она в сущности была права. Царскому сынку Никите обычные невесты не подходили. Поэтому он не смог скрыть обиженную нотку:

— Как нет невест! Куда же все девушки деваются, которых он в своё царство утащил?!

— Во-первых, никого он не утаскивал, во-вторых, он их отпускает, — строго сообщила старуха.

Тут уж настала очередь Никиты сказать «Ха!». Старуха проигнорировала его и язвительно спросила:

— А второе дело, ваше высочество?

Никите не нравилось, что разговор зашёл куда-то не туда и совсем не приближает его к намеченной цели. Он решил, что единственный способ вернуться у образу богатыря, а не капризного царского отпрыска — следовать указаниям из сказок, и, подбоченившись, повторил уже однажды сработавшую формулу:

— Ты бы, старуха, сначала путника напоила, накормила, да спать уложила, а потом расспрашивала!

— Кто ж у кощеевых сестёр спит, глупый, — не поддалась вторая сестра. — А поел ты у первой.

— Тогда напои! — упорствовал Никита.

— Хм, — сказала старуха, скрылась за дверью, вернулась с глиняной кружкой и неожиданно кинула Никите. Тот едва успел её поймать.

— Река в той стороне, — сказала старуха.

Хотелось кинуть кружку обратно, прямо в голову этой гадкой ведьме! Вон как ухмыляется! Но пить хотелось страшно — даже говорить было сложно, не то что спорить. Никита развернулся и поплёлся обратно по тропинке, напоследок сказав:

— Ты от меня так просто не избавишься!

— Ха! — кинула старуха ему в спину и хлопнула дверью.

Никита всё-таки решился и набрал воды в кружку — Горошек-то пил, ничего! Да и чай первая старуха, наверное, из этой воды заваривала. Вода оказалась холодной и совершенно безвкусной. Подождав немного, не заболит ли живот, Никита напился вдоволь и пошёл обратно, раздумывая, как дальше общаться со старухой. Не зря первая сказала, что вторая сестра умная!

— Ой! — воскликнул Никита в слух.

А вот ты, царский сын, тугодум! Ведь ей надо было сразу свёрток от Ульяны предложить! Никита прибавил шагу, а потом и вовсе побежал, испугавшись, что старуха заперлась и не откроет. А без неё он переход через реку не отыщет!

Старуха сидела на крылечке. Она тоже оказалась босой, как первая.

— Явился, не запылился, — проворчала она. — Ничего нового тебе не скажу. Кружку отдавай и иди ныряй обратно к первой.

— Подожди, бабушка, у меня есть кое-что, — терпеливо сказал Никита. Он протянул ей кружку, а потом выудил из своего мешка свёрточек, перевязанный красной лентой.

— Что там? — с подозрением спросила старуха.

— Секреты! — поддразнил её Никита. — Пусти внутрь, поговорим по-человечески.

Старуха усмехнулась, но любопытство взяло верх, она поднялась и пригласила Никиту внутрь. Тот благодарно поклонился и последовал за ней.

В доме его главным образом поразил букет подсолнухов — не то время года же! Затем подсолнухи на подушке приметил. Ульяне понравилось бы… В остальном обстановка была гораздо проще, чем у первой сестры.

— Значит, за невестой пришёл, богатырь? — спросила старуха, когда они уселись друг напротив друга за стол. — Чем тебе человеческие подружки не угодили?

— Скучные они, — разоткровенничался Никита и даже слегка покраснел. — А я хочу, чтобы как у отца с матерью — молнии летали, когда бранятся, и солнце ярче светило, когда милуются.

— Думаешь, чародейки такие? — скривила рот старуха, став ещё более уродливой, хотя куда уж больше! — Сидят тихонько и слова лишнего Кощею сказать боятся. И вообще, я уже сказала, нет в кощеевом царстве невест. Он всех научил премудростям… полезным!.. И в мир выпустил. Вот и сказке конец.

— Но у меня тогда второе дело есть, — сказал Никита и придвинул старухе свёрток от Ульяны.

Та корявыми пальцами поддела ленточку, развернула ткань, вынула берестяные таблички, нахмурилась. Юноша запоздало подумал — что если она умная, но неграмотная?.. Но чёрные глаза второй кощеевой сестры забегали по строчкам. Закончив одну табличку, она перекладывала её на дно стопки, пробегалась глазами по следующей, убирала её, и так пока не дошла до первой. Выражение лица старухи менялось с каждой строкой, и Никита, сам того не осознавая, отодвинулся подальше, прижался к спинке стула. Наконец старуха подняла на него глаза и сказала сдавленным голосом:

— Ты должен уйти, Никита Михеевич. Ты должен пойти домой.

— Это Ульяна моё имя написала? И почему я должен?..

— Должен! — вскочила со стула старуха, и Никита поднялся тоже. — Нет тут невест, тут только смерть! Кощей тебя без лишних слов в камень обратит, опомниться не успеешь! Думаешь, ты первый такой решительный сюда пришёл?