Варварин свет

— А как же Пелагея? Думаешь, она без ведома отца эту нить зачаровала?

— Царь Приморский придумал бы что получше. Я не вижу причин… Он хотел вступить в войну с Синеликим только на своих условиях. Я бы переубедил его, будь у меня время. А теперь я и так в его руках, без всяких ниток.

— И ты всё равно на ней женишься?! — слишком возмущённо воскликнула Варвара и тут же зажала себе рот рукой.

Кощей смотрел с таким отвратительным сочувствием, что захотелось провалиться сквозь землю. Варвара бы сейчас с радостью хлопнула в ладоши, выключила бы свет и растворилась в черноте, чтобы только не видеть, как он смотрит. Чародей медленно, подбирая слова, заговорил:

— Варенька, девочка… Я же вижу. Я ещё до этого видел, — он кивнул на цепь и положил руку на сердце. — Это не любовь. Это пройдёт. Когда ты отсюда выйдешь в Явь, скоро ли, не скоро, ты встретишь много прекрасных юношей. Я… Жаль, я с Никитой помешал. Он хороший паренёк, но я его не могу обратно превратить.

— Я не хочу так, — процедила сквозь зубы девушка. Хотелось плакать.

— Оно так только и бывает. Первые годы, когда я Синеликого запер в дальней пещере на краю света, я много бродил по Яви — искал Эйо, но надеялся встретить тебя. Я вспоминал твоё лицо, вспоминал слова. Запомнил и улучшил заклинание. А потом…

— Что, прошло? — зло выдохнула Варвара.

— Я сердце остановил. В ту пору много всего из Нави в Явь лезло. Я должен был сражаться. Потом построил эту прослойку. Мир стал безопаснее, но я постоянно тренирую людей. Междумирье-Межречье не вечно. Случись что со мной, оно продержится лишь некоторое время. Нельзя мне любить, Варя.

— А у некоторых невест ночевать можно, — заключила Варвара, сама поражаясь своему яду.

— Это не любовь, — виновато улыбнулся Кощей.

— А Эйо? — хладнокровно ударила Варвара в больное место.

Попала. Кощей отвернулся, опустил затылок на подушку, рукой помассировал шрам у сердца.

— Эйо. Радость. Мальчиком меня вынесло на берег. Я не помню ничего до этого. Вероятно, корабль разбился. Когда я очнулся, надо мной стояла темноволосая темнокожая девочка. Она сказала «эйо!» — радость. Рада была, что я очнулся. Она повела меня в свою деревню, и скоро меня стали учить колдовству. Оказалось, что я сам что-то уже умел. Мы выросли вместе. Я звал её Эйо, а она меня — Ифе, — Кощей усмехнулся, — «Любовь».

Варвара положила голову на плечо чародею, а он обнял её одной рукой.

— Любовь делает слепым. Я не заметил, как Эйо увлеклась колдовством. Там, где я вырос, чары другие, опасные. Там ходили твари из Нави, как у себя дома, торгуясь со смертными. Там я узнал, как остановить себе — или другому — сердце. Эйо призвала Синеликого, и постепенно он сожрал её душу. Так он делает. Мои тысячелетние чары не ослабли — я каждый год проверял пещеру. Кто-то нашёл его, подкормил — кто знает, чем… И он выбрался. А тот, кто заключил с ним сделку, теряет сейчас по капле свою душу.

— Что стало с Эйо?

— Она сбежала, когда я запер Синеликого. Мне понадобилось два года, чтобы найти её. То, что от неё осталось. Это уже не была моя Эйо. Сначала я остановил своё сердце. А потом вонзил ей в сердце её собственный кинжал.

* * *

Любаве Никита сказал, что молоко для Кощея, и девушка бросилась доить корову. Потом почему-то решила, что лучше козье. Побежала искать пасущихся коз, притащила одну сопротивляющуюся за рога, начала доить, потом подумала, что, может, овечье лучше. А лучше все три!

Почему-то она не заметила, что Никита стал волком, и тут только он сам понял, что превратился обратно в собаку, когда немного успокоился. Любава очень хотела проверить, сможет ли он снова стать волком, и резко прыгнула на него, когда он отвернулся. Никита отскочил и опрокинул крынку с коровьим молоком. Пока Любава уходила доить корову, Никита тужился, пыжился и к возвращению девушки смог изобразить что-то среднее — получился большой серый пёл с вытянутой мордой.

Когда Никита, злой на Любаву, с дурацкими сумками по бокам, ворвался в дом второй сестры, он застал Варвару и Кощея, мирно сидящими на медвежьей шкуре. Варвара плакала на плече у чародея, а он гладил её по руке.

Глава 13

«А потом он помолодел!..» — рассказывал Никита Любаве, что произошло несколько часов назад.

— Не так, — поправила его Варвара. — Он остановил сердце в двадцать лет. А когда я его запустила, то тело вернулось в тот возраст.

— И мозги тоже?! — воскликнула Любава. — Он всё забыл?!

— Нет, конечно! — раздражённо ответила Варвара. — Что за глупости. Он же великий чародей, а не мальчишка-ученик.

— Ну мало ли, — пожала плечами первая сестра. — Как же он теперь такой царю Приморскому покажется? Его же не признают!

— Так он в доспехе, — ответила Варвара. — Его только Пелагея без шлема видела. А к ней он теперь ни ногой.