Варварская вера

— Бросьте, да, мне уже никак не помочь, да. Я настолько привыкла поддакивать, да, что даже уже этого не замечаю, да.

Лика вздохнула — все предыдущие успехи занятий Климена перекрыла этими двумя предложениями, в которых оказалось целых четыре «да». Она осмотрела амазонку, уделяя внимание её многочисленным шрамам:

— У тебя эти «да» с детства? Ты с ними родилась?

Собеседница не хотела отвечать, что её испорченная речь — результат пыток воинами Македонского, но и врать не хотела, поэтому ушла от ответа:

— Не знаю. Как-то само появилось, да, — она положила пергамент с текстом на стол и пригласила девочек помочь ей с приготовлением ужина, — Приготовим пять порций — позовём к нам Фалестриду и Пенфесилию, как вам идея, да?

Девочки с грохотом убежали в кухню, а Климена сначала прибрала в комнате и захватила с собой пустые бокалы и тарелки, из которых они втроём пили сок и ели печенья.

Климена с Пенфесилией всё больше отдавались друг другу, чему способствовала дружба Лики и Кимы — амазонка регулярно отправляла девочку в гости к Киме, а сама либо приходила к любовнице, либо приглашала её к себе. Пенфесилия давно заметила, что полюбила свою давнюю подругу, из-за чего ей были противны мысли о мужчинах и о собственных потенциальных детях. Ей было хорошо с Клименой, о чём она хотела сообщить ей, однако подходящей для этого ситуации пока не находила.

— Фалестрида, ты, наверное, уже намучилась с неугомонной Кимой? — Пенфесилия с улыбкой слушала, как Кима с Ликой бесились в коридоре, грохоча ногами и что-то крича. Все пятеро съели свои порции ужина, и теперь Фалестрида помогала Климене убирать посуду со стола.

— Ой, и не спрашивай. Моя дочь — то ещё торнадо. Всё жду, когда она успокоится. Седьмой год пошёл, а она будто не знает слова «взрослеть».

Климена украдкой взглянула на счастливую маму, думая о том, что она многое бы отдала, чтобы тоже иметь собственную любимую дочь-торнадо, как бы тяжело с ней ни было.

— Кима, собирайся домой! Тебе скоро спать ложиться! — Фалестрида вышла к дочке в коридор в тот момент, когда та с воплями прыгнула на Лику. Она повисла на подруге, обхватив её шею. — Кима! Давай заканчивай играться!

— Ма-а-ам! Можно Рыжик с нами пойдёт? — Кима спрыгнула с Лики на пол и с мольбой посмотрела на маму. Та перевела взгляд на Климену, которая кивнула.

— Можно. Только ведите себя спокойно. Вам утром на уроки нужно идти.

Девочки с радостными криками выбежали из дома в сторону дома Фалестриды. Затем Кима вернулась, взяла забытый в комнате свой деревянный меч и вновь убежала догонять Лику.

— С ней не просто, да? — Климена присела на колени Пенфесилии, а Фалестрида махнула рукой.

— До завтра, девчонки!

— Пока!

— До завтра!

Фалестрида вышла из дома, прикрыв за собой дверь. Оставшись одни, Пенфесилия с Клименой переглянулись и начали нежиться.

— Климена, я хочу признаться тебе кое в чём. — Пенфесилия отстранила губы от шеи любовницы и перевела их на её правое ухо. Запустив руку под её платье и поглаживая бёдра, она прошептала:

— Я люблю тебя.

Климена с улыбкой повернула к ней голову, не осознавая, как тяжело далось Пенфесилии это признание, и ответила:

— Я тебя тоже люблю!

Они замерли в поцелуе. Пенфесилия отстранила губы:

— Ты не поняла, я сейчас серьёзно сказала. Я хочу связать всю свою оставшуюся жизнь с тобой. И это во мне говорит не выпитое вино, а моя любовь к тебе.

Климена обхватила голову подруги и заглянула ей в глаза:

— Я чувствую твою любовь, дорогая. Я тебя не подведу, мы пробудем всю нашу оставшуюся жизнь вместе. Обещаю.

Пенфесилия застонала от удовлетворения её ответом и направила поцелуи к груди Климены. Та улыбнулась и крепко прижала её голову к себе.

В начале октября, когда уже вся Фемискира говорила об исчезновении Гарпы, Ипполита сдалась и созвала амазонок, чтобы объяснить ситуацию. В отличие от предыдущих созывов, в этот раз в большом зале дворца сидело больше половины амазонок племени, так как царица хотела сообщить им информацию из первых уст, не позволяя разрастаться слухам и сплетням.

— Сёстры! Я хочу сообщить о чудовищной ошибке, которую совершила в конце этого августа. Как вы, думаю, догадываетесь, это касается Гарпы.

Амазонки напряжённо молчали — их всех волновало исчезновение всеобщей любимицы. Орифия, сидящая среди них — в этот раз царица не разместила своих приближённых рядом с собой, а выставила себя единственным оратором и будто давала признание в суде, — волновалась больше всех, не зная никакой информации о пропаже своей любовницы.

— В конце августа я поручила Гарпе проверить обстановку, царящую на общей границе территорий Фемискиры и Римской империи. Мной управляло желание подготовиться к войне до наступления зимы, чтобы в начале весны мы уже отправили к границе первые отряды амазонок, — царица осмотрела сидящих в зале воительниц: их не удивили её слова, так как вся недавняя политика племени была направлена на подготовку к войне и все это понимали. Ипполита продолжила, она подходила к самому важному: