Варварские нашествия на Европу: германский натиск

Начиная с III в. до н. э., а может быть, и раньше германский мир постоянно сотрясала миграционная пульсация, ритм которой, поначалу размеренный, становился все более и более частым. Историки тех времен сознавали это: хорошо известна лаконичная формула гота Иордана: «Остров Скандза, мастерская племен и утроба народов» (Getica, IV, 25). Как всегда в подобных случаях, невозможно приписать этому явлению простые причины. Нет сомнения, что к середине последнего тысячелетия до нашей эры в Скандинавии и Балтийском регионе имело место ухудшение климата, но не похоже, чтобы оно по своему характеру могло обречь кого-либо на переселение. Отсутствуют всякие признаки перенаселенности; совсем напротив, в Дании последние века до нашей эры являются одними из самых бедных с точки зрения находок. Стоит ли мечтать о социологических объяснениях? Германцам была известна ver sacrum (Священная весна), обязывавшая молодых людей, принадлежащих к одному поколению, искать счастья на стороне с оружием в руках. Или же речь идет всего лишь о всеобщем стремлении к приключениям и добыче? Этого мы, разумеется, никогда не узнаем.

Первый всплеск коснулся малоизвестных народов, едва ли свободных от кельтского влияния, которые с необыкновенной легкостью пересекли, очевидно, малонаселенную Европу[7].

Миграция бастарнов и начало переселения кимвров демонстрируют первое направление германской экспансии: движение на юго-восток, из Скандинавии на южный берег Балтийского моря, а оттуда в украинские степи. Должно быть, тем же самым маршрутом на некотором расстоянии позади бастарнов от начала и до конца следовали готы; шедшие за ними вандалы и бургунды одолели лишь первые его этапы.

Завершение похода кимвров положило начало новому движению в юго-западном направлении, лучше всего продемонстрированному в 58 г. до н. э. Ариовистом. Речь шла о том, чтобы завладеть землями кельтов, центрально-европейских, в то время пребывавших в глубоком упадке, и, если удастся, галльских, которые выжили, примирившись с римским владычеством[8]. Таким образом, ко времени Августа южная граница германского населения достигала Дуная на всем его протяжении вплоть до Паннонской равнины.

Следующий период до эпохи правления Марка Аврелия был отмечен относительной стабильностью. Нет, германцы не прекратили своего движения. Можно полагать, что, особенно на востоке, постоянно бурлил водоворот, который поставлял Риму все новых и новых противников по всей длине limes, по мере того как прежние враги истощали свои силы в борьбе против легионов. Однако эта оборонительная линия была достаточно надежной, а контратаки римлян достаточно частыми, чтобы исключить любой захват территории. Благодаря этой стабилизации германское общество начало испытывать на себе влияние, исходившее с юга. Немало германцев служило в римской армии в качестве наемников, приобретая там поверхностное знание латыни, как, например, батав Цивилис и херуск Арминий; и это коснулось даже скандинавов. Наладился торговый обмен. Археологические находки обозначают собой крупные торговые пути: один, из Аквилеи к Балтийскому морю, пересекал limes в Carnuntum (вверх по течению от Братиславы); другой, шедший из Галлии через Вестфалию, заканчивался на янтарном берегу Западной Ютландии[9]. Богатые слои Германии начали привыкать к римской роскоши. Наконец, во II в. в Дании зарождается алфавитное письмо средиземноморского происхождения — руны. Так и не сумев сослужить хорошей службы интеллектуальной жизни, оно просуществовало на континенте до VII, в Англии — до IX, а в Скандинавии — до XV в. Это нововведение отражает определенное стремление поднять германскую цивилизацию до уровня средиземноморского мира[10].

Это относительное спокойствие разом закончилось во второй половине II в. н. э., возможно, в результате ослабления римской обороны и, безусловно, из-за того, что население средней Германии стало более плотным, а давление на римские limes усилилось, но, главное, потому, что на восточном фланге германского мира началась цепная реакция, вызванная миграцией готов. Сигнал тревоги прозвучал в 166 г. — двойной прорыв привел квадов и маркоманов в Венецию, костобоков и бастарнов — в Ахайю и Азию. Это была лишь мгновенная вспышка, но чтобы ликвидировать образовавшиеся бреши, потребовалась ожесточенная война.