Варварский берег

Сухов, вооруженный палашом, решил воспользоваться преимуществом сабли и, отбив удар остролицего, полоснул его по боку.

Противник оказался вертким и не дался, заработав лишь неглубокую царапину, но тут же совершил молниеносный выпад, норовя провертеть в Олеге второй пупок.

Сухову эта идея пришлась не по вкусу – скрестив клинки, он ударил остролицего ногой в колено.

Тот утратил равновесие и нанес «крестьянский удар» – стегнул Олега шпагой.

Погорячился. А вот палаш сверкнул снизу вверх, оставляя кровоточащую рану на животе умельца с проседью.

В следующую секунду клинок ударил сверху, подрубая шею. Готов.

Ярослав заполучил рану на плече, не шибко опасную, но обильно сочившуюся кровью.

Выпад Сухова остановил дуэль, и Пончик тут же ринулся оказывать Быкову первую помощь.

Олег, не дожидаясь друзей, бросился в коридор – и чуть было не попал под пулю. Навстречу ему бежали трое монахов, вооруженные старыми фузеями.

Сухов метнулся в келью, и в тот же миг грохнул выстрел. В распахнутой створке образовалась дыра – кулак пролезет.

Олег выхватил свой излюбленный «флинтлок», пооглядывался – на топчане, где почивал брат Корнелий, валялся пистолет. Рукоятка еще одного выглядывала из-за пояса седого.

В следующий момент перед входом затормозил бенедиктинец, вскидывая свой чудовищный огнестрел.

Сухов оказался быстрее – выпалив из «флинтлока», он угодил монаху в грудь, и тот нажал на спуск уже отброшенный попаданием. Пороховой дым окутал проем двери, пуля ушла в притолоку.

– Заряженные?

– Оба!

Отступив, Олег бросил дымящийся пистолет на лежак, подхватывая парочку пуфферов, что протягивал ему Пончик или Яр – он не видел, кто именно, следя за входом.

Вооружившись, Сухов взял разбег и нырнул в коридор, падая на пол, умело приземляясь, проезжая скользом по полу и вскидывая пистолеты.

Первыми сработали фузеи, паля на уровне живота – и мимо. А вот Олег попал.

Правда, обе пули достались одному и тому же монаху, отброшенному к стене, так ведь напарнику его противопоставить было нечего.

А потому бенедиктинец ухнул по-молодецки, взялся за дуло фузеи своей да и замахнулся ею как дубиной.

Сухов перекатился, и первый удар пришелся по доскам пола, аж гул пошел.

Вскочив, Олег увернулся и хорошенько вмазал особе духовного звания по печени. Тот крякнул и выпустил свое оружие.

Однако силушки в нем хватало – дюжий бенедиктинец набросился на Сухова, бестолково размахивая кулаками. Каждый кулак, как гирька, но ими еще попасть нужно… Попал!

Олега отбросило к двери, а в следующую секунду раздался выстрел – это Пончик, эффектно присев и вытянув руки с заряженным «флинтлоком», пальнул в драчливого монаха.

Ему хватило.

– Кощун! – выдохнул Сухов, морщась, – хорошо его бенедиктинец приложил.

– Ага! – сказал Шурка.

– Уходим!

Подобрав пару трофеев, Олег помчался во двор.

Там он обнаружил Павла с Евгением, возносящих хулу и поношения.

– Удрал, гад! – воскликнул Комов.

– У него тут лошадь была привязана! Он сразу хоп – и рысью отсюда! Догнать?

– А смысл? – пожал плечами Сухов. – Я бы, конечно, задал ему пару вопросов, но гоняться за черным по лесам, по долам… Да ну его к лешему. Да и потом думается мне, что это не последняя наша встреча. Хотя я не Флора, могу и ошибиться. Это самое, вы точно видели Корнелия?

– Точно! – кивнул Паха. – И морда его, и шрам этот. Не сомневайся, сиятельный, он это был.

– Да и черт с ним. Поехали отсюда, пока монахи шум не подняли.

– Эти могут, – проворчал Жека. – Еще и келаря на нас повесят…

Дождавшись «доктора» с «пациентом», Сухов повел друзей прочь. Дорога им предстояла долгая, не стоило задерживаться зря.

Вслед им несся григорианский напев:

Salve, Regina, Mater misericordiae,
vita dulcedo et spes nostra, salve.
Ad te clamamus exsules filii Hevae,
Ad te susperamus, gementes et flentes
in hac lacrimarum valle…[3]

Глава 19, в которой Олег поднимается на мостик

К Шаранте вышли вечером.

Добираться до Рошфора ночью дружно признали глупостью и расположились лагерем на берегу. А утром тронулись в путь.

Задолго до обеда показался Рошфор-сюр-Мер, столица французского кораблестроения.

Город был нов, его возводили по приказанию короля и под личным присмотром Кольбера, соблюдая все каноны тогдашнего зодчества: улицы Рошфора были прямыми, с рядами одинаковых домов, с шеренгами раскидистых лип и булыжными мостовыми (камень доставляли из Канады – в виде балласта).

А Королевская канатная фабрика, что стояла рядом с улицей Туфер, была самым длинным зданием в Европе – знай наших!

Отсюда открывался прекрасный вид на реку с парусниками – корабли опасались приближаться к топким берегам, и к суше вели деревянные понтоны.

– Красота-то какая! – выразился Быков. – Лепота!

– А где наши? – полюбопытствовал Шурик, приподнимаясь на стременах.

– Найдем!

По Арсенальной выбравшись на улицу Руаяль, Олег выспросил дорогу к докам и поспешил туда.