Варвары

После окончания семейного совета Коршунов попробовал прояснить этот вопрос у Фретилы. Тот сразу надул щеки и, сочась важностью, произнес речь по поводу «чести и достоинства» рода вообще и «небесного героя Аласейи» в частности. Много громких слов — и ничего полезного. Глава рода просто не понимал сути вопроса. И не желал понимать. Как не желал понимать, что есть некие элементарные вещи, о которых здесь знает каждый сопляк, а «небесный герой» и понятия не имеет.

Коршунов плюнул и прекратил расспросы. Эх, был бы рядом Книва, тот бы все растолковал просто и доходчиво.

В печали и растерянности Коршунов отправился спать. Но вместо сна ему пришлось вкусить «семейной жизни»: развлекать Рагнасвинту. Развлекать же ее можно было двояко: вести с ней «благочинную беседу» или трахаться. От «благочинных бесед» со своей квено у Коршунова ныли зубы. Не то чтобы она была полной дурочкой, но теперь, когда смысл ее «щебетания» стал внятен Алексею, он уже не мог умиляться. «Славная наивная девочка» оказалась донельзя меркантильной и вдобавок страшно высокомерной по отношению ко всем, кроме себя и мужа. Нечто подобное Коршунов уже испытал, когда, овладев разговорным английским, послушал как-то любимые рок-хиты своей молодости. Короче, слушать Свинкину болтовню, состоящую из безудержного хвастовства и планов по использованию будущей коршуновской добычи, в нынешнем настроении Алексея было совершенно невозможно. И предаваться телесным утехам тоже стало нелегко. Во-первых, вокруг полон дом народу. Во-вторых… Во-вторых, в самый неподходящий момент возникало перед глазами тонкое лицо Анастасии и… Одним словом, беда. Хоть бы скорей в поход уйти…

Глава двадцать четвертая Алексей Коршунов. «С вутьи спроса нет!»

Все было похоже на тот, первый суд. По поводу свиной колбасы. Но еще торжественнее: помимо скамьи для Стайны и «заседателей» на площадь выволокли двурылого деревянного уродца: местное судейское божество.

Распределились: слева — Алзис с кучкой свидетелей, «очевидцев» из свиты Стайны. Справа — Коршунов с Фретилой и прочими родичами мужского пола. Их набралось человек десять, в большинстве — пожилых мужиков. Молодые с Одохаром на капище отправились.

«Зрителей» набежало полная площадь. Еще бы: и развлечение, и уважительная причина увильнуть от сельхозработ.

Рагнасвинта присутствовала, но в числе зрителей. Выпустить ее в качестве свидетельницы было рискованно. Такого наговорит…

Первое слово предоставили «потерпевшему», то бишь Алзису.

— Я, — сказал «потерпевший», — стоял спиной, ничего не видел. И тут меня кто-то ударил сзади. Я упал. Тогда увидел, что напал на меня Аласейа. Я начал подниматься — он меня снова ударил. Зуб выбил (Вилимир продемонстрировал выбитый зуб) и убить хотел, но вождь Стайна рядом оказался: не дал меня убить.

— Так было дело? — спросил Стайна Алзисовых «свидетелей».

— Так! Так! — загудели они. — Подскочил сзади… Ударил… Потом еще ударил… Зуб…

— Кто другое видел? — спокойно спросил «хранитель закона».

— Я! — выкрикнул Фретила. — Не так все было!

— Ты сам видел? — ласково осведомился Стайна.

— Нет, — буркнул Фретила.

— Очень хорошо, достойный Фретила, — еще ласковее проговорил мирный вождь. — А то ведь и я там был, как ты знаешь. И все видел. А тебя, достойный Фретила, не видел.

— Раз ты все видел, так должен знать, что…

— Я, достойный Фретила, должен суд вершить. А не свидетельствовать. Не может хранитель Закона как свидетель говорить. Так по обычаю нашему следует, и это все знают. Верно, люди?

«Люди», толпа зрителей, одобрительно загудели. Коршунов оглянулся и увидел в первых рядах знакомые физиономии. Все как один — сторонники Стайны. Многих он за столом мирного вождя наблюдал, когда в день приезда у Стайны на пиршестве надрался.

В сравнении с этой толпой «группа поддержки» Алексея выглядела довольно жалко.

«Черт, — подумал Коршунов. — А ведь тут что-то нехорошее затевается. Этот хитрожопый судья какую-то гадость задумал. Точно!»

— Кто видел не то, что сказал Алзис? — рявкнул Вилимир. — Пусть говорит.

Братья Фретилы вытолкнули мужика, у которого Рагнасвинта поясок выбирала.

— Ты видел? — Глазки-щелки мирного вождя прицелились в торговца. — Сам?

— Сам, — пробормотал тот, глядя в землю.

— Что ты видел? — в мягком голосе Стайны еле-еле, но почувствовалась угроза.

— Этот… Алзис, он с дочкой Фретилы говорил, — пробормотал мужик.

— Громче! — потребовал Стайна. — Люди должны слышать.

— Алзис говорил с дочкой Фретилы, — погромче повторил мужик.

— С квено Аласейи! — рявкнул Фретила.

— С квено Аласейи… — покорно повторил мужик, бросил на Стайну тревожный взгляд, но тот кивнул великодушно: мол, продолжай.

— Говорил, значит, с квено, а этот чужак…

— Аласейа, — мягко поправил судья.

— Аласейа, да, ну он, значит, подскочил, и Алзис этот упал.

— Значит, ты тоже видел, что Аласейа ударил Алзиса сзади и тот упал? — щурясь, как довольный кот, осведомился Стайна.

— Как ударил — не видел. Только как Алзис упал.

— И как Аласейа ударил Алзиса второй раз — ты тоже не видел? — вкрадчиво спросил Стайна.