Вас сюда не звали! (СИ)

- Ладно, сделаем иначе, -решила я, сообразив, что против дядькиной воли тут никто идти не станет. - Ты, братишка, как самый умный, отвезешь дяде Эгилю письмо от меня. Как он скажет, так и поступим.

Дядькины люди в ответ одобрительно загудели, и только Хальвард заметно приуныл. Ну да ничего, поработает немного гонцом. Не развалится.

На то, чтоб написать письмо, у меня вся ночь ушла и целая кипа дорогущей бумаги, добытой для меня милейшим Одди. Слишком уж много зависело от того, сумею ли я найти правильные слова. Ну, заодно и "ответ" сочинила, чтобы подменить, в случае чего.

Вот только, он так и не пригодился.

В записке, которую мне через три дня передал взмыленный посыльный в синем мундире городской стражи, было всего две строчки: "делай, что задумала" и "не дай себя убить". К записке прилагался увесистый кошель.

Одди тоже получил записку и, видно, не он один. Когда я тем же вечером снова всех созвала, в обеденный зал "Лошади" явилась не сердито галдящая толпа, а боевой отряд, готовый выполнять приказы.

- А скажите-ка мне, милые други мои, - сказала я им вместо приветствия, -какие у нас державные цвета?

- Синий и золотой, -брякнул кто-то, и осекся.

Видно, сообразил, что я спросила не о том. А больше никто ничего и не сказал и я по лицам поняла -не знают. Ну что ж, так даже лучше. Больше свободы действий.

***

К восточным воротам столицы мы явились на рассвете.

- Открррывай, собака! - рявкнул Одди, метким щелчком отправляя золотой сквозь решетчатое окошко, робко приоткрывшееся при нашем появлении. - Не видишь, что ли? Сама госпожа Эльга ехать изволит!

Вряд ли бедняга стражник вообще понял, кто мы такие, но ворота нам открыли быстро. И никто даже не заикнулся про обязательный досмотр учинить, какой на въезде в столицу по закону положен. Чудеса да и только. Впрочем, не зря же я на подготовку все крысиное золото извела, и половину того, что в дядькином кошеле было, в придачу. Попробуй не впечатлись при виде трех дюжин солдат в одинаковых багровых мундирах и черных плащах, сопровождающих женщину в белом траурном одеянии. Ха, мне даже штандарт спроворить успели. Ну да, мне же теперь собственный герб полагался, так что пришлось его по-быстрому выдумать, и теперь над моей головой полоскалась на ветру черная змея на зеленом поле. Болотная гадюка.

Редкие утренние прохожие вжимались в стены, позади хлопали ставни и высоко, по-птичьи перекликались встревоженные голоса, а мой отряд несся по сонным улицам в пыли и грохоте, под рев боевого рог и вопли "Дорогу госпоже Эльге, наследнице Вольного королевства!". Я рассудила, что чем больше людей заметит наше прибытие, тем меньше шансов, что во дворце нас попросту передавят тихонько, а потом руками разведут, мол, не доехала, видать, бедняжка, ах-ах, какое несчастье.

Зато теперь, в случае чего, полстолицы запросто подтвердит, что в город мы въехали в целости и сохранности.

Перед золотым кварталом отряд перестроился, пропустив меня вперед, и двинулся неспешным шагом, чинно и тихо. Дело, ради которого я прибыла, требовало сдержанности и даже некоторой строгости.

Нужный дом я высмотрела почти сразу, хоть и была тут только раз и то со стороны черного хода. Теперь же с парадного зашла, и даже стучать самой не пришлось. Не по чину мне теперь о чужие двери кулаки расшибать.

- Хозяина зови! - велел Одди выглянувшей на грохот служанке. - Скажи, к нему госпожа Эльга пожаловала. Тихую дань отдать хочет.

Вот уж ни капельки не хочет. Получается, я вроде как, собиралась использовать смерть дорогого мне человека, чтобы хоть немного облегчить собственную жизнь и от этого на сердце было как-то совсем уж тухло. Правда, немного успокаивала мысль, что сам Ингвар вообще бы не понял, из-за чего я так распереживалась. Ясно же, что вздумай я появиться во дворце как есть, и тут же оказалась бы в плотном кольце высокородных нищих, только и ждущих случая окрутить девицу с приданым. Ха, да у этих господ тысяча золотых уже предел мечтаний, а тут целое королевство. Вдовий наряд их, конечно, отпугнет на какое-то время - предлагать брак горюющей вдове даже во дворце не рискнут, настолько это неприлично и оскорбительно, - только ведь и мне придется исполнять все традиционные ритуалы. Или, хотя бы, сделать вид, что я их исполняю.

А в доме старого лекаря все было точно таким же, как я запомнила. Даже запахи и звуки все те же. Будто время здесь остановилось, и сейчас пыльным леденцом прокатится по языку "веселый мертвячок", а самый лучший в мире голос спросит "идти сможешь, или тебя понести?"

Так, все, хватит. Нашла тоже время сырость разводить!

- Мое почтение, благородная госпожа, - поприветствовал меня хозяин дома. - Вы уж простите, старика, память уже не та, что прежде... быть может, вы сочтете возможным напомнить мне обстоятельства, при которых мы были представлены друг другу?