Васат

И все. Он развернулся и ушёл. И все окружающие потянулись за ним. А я осталась сидеть на полу в школьном коридоре, захлебываясь в слезах. Но тогда я ещё не знала, что все только начиналось. Эта пощёчина и грубые слова от Марка были сущим ничтожеством по сравнению с тем, что ждало меня дальше…

На следующий день старшие классы учились во вторую смену и двенадцати часов с лихвой хватило, чтобы о вчерашнем узнал каждый ученик нашей школы. И уже на подступах к ней я поняла это. Как? Да за те двести метров, что я прошла по улице, меня «нечаянно» задели плечом двенадцать человек! А ещё трое мимоходом повторяли эту заветную фразу, которая отныне вызывает у меня аллергию и холодный пот: «Не разбивай чужие сердца».

Первым делом, зайдя в здание, я начала искать взглядом Марка. Я верила, что он найдёт в себе силы выслушать меня. Ведь я не виновата! Я прорыдала в подушку полночи из-за этой пощёчины, из-за тех обидных слов. «Но он сделал это на эмоциях!» – убеждала я себя. – «Марк успокоится, и я смогу ему все объяснить. Мы помиримся. Так всегда было.»

Я нашла его у кабинета литературы на втором этаже. На его лице была вымученная, притворная скорбь. И не спроста. Он принимал утешительные ласки от Катарины и Зилды, что учились на курс младше. Тогда я и не подумала обратить на них внимание. Моя цель была поговорить с любимым, и эти двое вряд ли бы могли помешать. Но нашлась причина посущественнее – Исаак Сатре – правая рука Марка в его банде, он был свидетелем вчерашнего спектакля.

– Куда ты собралась? – нарочито брезгливым тоном поинтересовался Исаак и преградил мне дорогу. Он был здоровенным, как шкаф, и полностью закрыл мне обзор.

– Мне нужно поговорить с Марком. – отрывисто ответила я и попыталась обогнуть бугая.

– Стоять! – Исаак схватил меня за руку с такой силой, что у меня свело жилы.

– Мне больно! – вскрикнула я. Исаак оттолкнул меня.

– Не разбивай сердца – больно не будет. – фыркнул он. – Марк не хочет с тобой разговаривать.

– А ты теперь решаешь за Марка?

– Вчера он выразился предельно ясно. – ухмыльнулся бугай и отодвинул с моей щеки белокурую прядь, за которой я прятала синяк от вчерашней пощёчины.

Это был удар ниже пояса. Каким бездушным человеком надо быть, чтобы оголять чужие раны? Я сцепила зубы, чтоб не расплакаться и резким движением убрала ладонь Исаака от своего лица, развернулась и ушла. Марк не мог не видеть, что я пыталась подойти к нему. Мы с Исааком спорили в десяти шагах от него. Неужто и впрямь он не хочет со мной говорить? Тогда я в это ещё верить не хотела.

Спустившись на первый этаж, я запрыгнула на подоконник и достала телефон… Горячо! Очень горячо! Ингрит Бьёргульв, самая талантливая 10-тиклассница школы, с которой я, к слову, ни разу и парой фраз не перекинулась, облила меня горячим кофе из «Старбакс». Живот и ноги мучительно обжигало.

– Ой! – с притворным сожалением вскрикнула она. – Надо же, как получилось! Но ничего, ты такая бессердечная ведьма, раз разбиваешь чужие сердца, что наверняка и боли не чувствуешь.

Ингрит мило улыбнулась и удалилась вместе со стайкой своих подружек. Я даже ответить ничего не успела. Да и не до того мне было! Переоденусь в спортивную форму позже. Благо, сегодня по расписанию физкультура. Плевать на боль, плевать на их издёвки. Это все закончится, как только я поговорю с Марком.

Я разблокировала телефон и зашла в Твиттер, в диалоги и… Бум! Он меня заблокировал! Что? Как так!? Не может быть! Фейсбук? Я судорожно колотила ногтем по деревянному чехлу телефона, пока страница грузилась. Тоже закрыто. Инстаграм? Я в черном списке. Вайбер, Телеграм, ВатсАп – везде блок. На глаза навернулись слезы. Он заблокировал меня везде, где только можно. Или все же нет? СМС я же все ещё могу ему написать?

Не могу. Рядом с теми тремя словами, что я попыталась ему отправить «Поговори со мной» высветился знак сбоя. «Абонент добавил ваш номер в черный список» – гласило пояснение. Всё. Я почувствовала, как у меня начали неметь и трястись руки. Чтоб не разбить телефон, аккуратно положила его на подоконник и на нетвёрдых ногах, по стеночке, под прицелом уничижающих взглядов, поползла к соседней двери, за которой находилась дамская уборная.

Закрыв за собой дверь на защёлку, чтобы никто не пришёл добить меня ещё больше, я сползла по стенке и с такой силой закусила нижнюю губу, что почувствовала вкус крови и слёз у себя во рту.

Вот и сейчас я в этом же самом туалете. По крайней мере, теперь у меня есть силы стоять, пусть и опершись на раковину. За три дня ничего не изменилось – вся школа продолжает меня ненавидеть и терроризировать, Марк игнорирует и строит из себя несчастного, а я плачу – но одна вещь все-таки претерпевала изменения. Причем, по триста раз на дню – это моё отношение к Марку.