Васат

Хорошо. Это лучше того, что я ожидала. Даже почти не пришлось ориентироваться на Зераха. Но мне было так обидно. Я не хотела плакать, но глаза и нос защипало. Это мой выпускной! Он никогда не повториться, и я провожу его так…

Я быстро черканула какую-то загогулину в документе, в месте, которое мне указала наша старая бухгалтерша своим кривым пальцем и поспешила обратно в зал. И близко больше не подойду к своим ровесникам, педагогам, ни к кому из этой школы.

Я вышла в зал из засценного коридора в самом дальнем углу, где располагаются специальные боковые места для журналистов, которые посещают нашу школу, когда тут проходит какой-нибудь важный праздник или конкурс талантов.

Это Муниципальная школа Ньёрстхейма – единственная в городе, если не считать школы-интерната, который находится в паре кварталов отсюда. Нельзя сказать, что город у нас маленький, нет. Население в прошлом году перевалило за девяносто тысяч, развивается бизнес. Сколько всяких офисов и контор у нас в центральных высотках и не пересчитать! Но всё равно, такое ощущение, что это большая деревня и не от большого количества частного сектора на окраинах… Отчасти из-за того, что школа одна на всех. Так или иначе детям и родителям приходится взаимодействовать и знакомится друг с другом, но в большинстве своем из-за наследия. Население хоть и растёт, но фактически не меняются. Семьи знают друг друга не то, что годами, веками! Все знают, кто чей дедушка, у кого какие проблемы были лет сорок назад и так далее…

Думаю, не стоит упоминать, что в моей истории мне на пользу это не пошло. Весь город был в курсе, но доставалась мне, слава Богам, только от школьных.

Я сидела с закрытыми глазами, опершись затылком о стену и старалась ни о чём не думать. Обычно, когда мне нужно было отключить голову, я начинала контролировать свое дыхание на «вдох-выдох» отдавая эти указания себе. Но в этот раз так не получалось. «Вдох-выдох» ушло на второй план и говорилось на автомате, а на переднем плане были мысли о Марке…

Черт, неужели я действительно его настолько люблю, что готова простить ему все унижения, через которые прошла и которых не заслужила? Не смогу дать себе четкого ответа, не смогу принять какого-то конкретного решения и действия, просто потому… Ох, да просто потому что мне страшно! Что, если я сунусь и сделаю только хуже? Но продолжать терпеть это – тоже не выход!

– Поздравляем наших учеников с получением общего среднего образования! Ура! – привёл меня в чувства возглас миссис Ольв.

Мне не придется терпеть! Я закончила школу! Всё, мне больше не нужно тут появляться! Двери актового зала открылись и я, как всё тот же оленёнок, которого выпустили из клетки рванула, обгоняя всех, на волю, подальше от злых проблем.

Я нехотя переставляла ноги по тротуару, уже предвкушая, что ждет меня, как только я перешагну порог собственного дома. Это гораздо хуже, чем издёвки одноклассников, потому что от нотаций своей семьи мне никуда не деться.

Мама не упускала ни единой возможности упомянуть, какого же хорошего мальчика я потеряла. Причём рассказ, как Марк дал мне пощёчину и даже не выслушал, она точно и не слышала. Для неё он самый лучший, собственно, как и для всех окружающих.

Вот и мой дом… Он выглядит сравнительно небольшим снаружи, но внутри хватает места для всей нашей семьи: меня, мамы, отчима и бабушки (по маминой линии). Глубокий выдох и я, поднимаясь на веранду, открываю дверь.

«Тяф, тяф!» – тут же доносится до меня щенячий лай из гостиной и две пары маленьких лапок со всей скоростью, на которую способны, цокают в мою сторону.

– Ай ты мой сладкий! – я хватаю зверёныша на руки и прижимаю к щеке.

Это Васат – щенок аляскинского маламута. Ему всего два месяца. Мне подарили его в день, когда я сдала последний экзамен пару недель назад. Я была так счастлива, когда Грэг – мой отчим – протянул мне коробку с этим чудом. Да и сам Грэг радовался ничуть не меньше, весь красный от смущения и с широченной улыбкой. Чего нельзя было сказать о маме, она явно с недоверием поглядывала на Васата, видимо, это была не её идея и она от неё была не в восторге. Но терпеливо стояла рядом, пока мы вдвоем тискали это мохнатое чудо природы.

– Кира? Это ты? – в коридоре появилась молодая женщина с планшетом в руках и квадратными очками на кончике аккуратного острого носика. Судя по всему, она спешила на кухню.

– Привет, мам.

– О, Боги, когда же ты уже перекрасишься! – воскликнула она, взглянув на меня мельком.

Я закатила глаза. Это было её обычное ежедневное приветствие. Она всегда ждала, что одним прекрасным днем я заявлюсь домой с не таким идеально холодным блондом, ну а хотя бы русой, как она сама. И эта порядком приевшаяся традиция уходит глубоко в историю, не то что бы нашей семьи, скорее, маминой жизни…