Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа)

— Оба, — сказал Коля, мучительно краснея.

Сергей Николаевич положил руку на его плечо:

— Бывают, Одинцов, трудные положения у человека. Но если справедливость требует, то… ничего не поделаешь… — он улыбнулся, — надо себя преодолеть!

В комнату вошел Митя.

— Вы давно здесь? — спросил он, вытирая платком мокрые волосы. — Какая-то труха с неба сыплется… Ну как? Познакомились с материалом?

— Познакомился, — сказал учитель, подвигая ему статью. — Тут много интересного.

Митя быстро пробежал глазами статью.

— Ого! Одинцов пишет про Трубачева! Это новость! — Он вскинул на учителя глаза. — Д-да… Не ожидал от Трубачева. Ведь он председатель совета отряда. Придется поговорить.

Сергей Николаевич кивнул головой:

— Обязательно!

— О чем они? — шепотом спросил у Одинцова Саша. Он чувствовал себя неловко и, когда Сергей Николаевич смотрел в его сторону, готов был провалиться сквозь землю.

— Не знаю, они между собой говорят… Им тоже неприятно все это.

Когда Сергей Николаевич вышел, ребята бросились к Мите и, перебивая друг друга, стали рассказывать, что Трубачев прочитал статью и ушел.

— Экий недисциплинированный парень! Никакой выдержки нет. Придется с ним поговорить по-серьезному.

— Ну что ты, Митя, он же председатель совета отряда!

— Тем более должен знать дисциплину! — нахмурился Митя, подвигая к себе статью и перечитывая ее снова.

Читая, он вскидывал вверх брови, всей пятерней расчесывал волосы и задумчиво глядел куда-то вбок. Потом щелкнул пальцами по столу и весело, по-мальчишески спросил:

— А куда же делся мел?

* * *

Васек не шел, а бежал, натягивая на ходу пальто. На крыльце он чуть не сбил с ног Грозного и далеко за собой оставил его окрик:

— Эй ты, Мухомор, куда?

Пробежав школьную улицу, он наугад свернул в первый попавшийся переулок и оглянулся.

Кончено… Кончено… Одинцов не товарищ… Одинцов осрамил его перед учителем, перед Митей… Одинцов не подумал, что Васек — председатель совета отряда, не пожалел товарища…

Васек покачал головой: «Теперь у меня никого нет… ни Одинцова, ни Саши…»

Он вспомнил Малютина, Медведева, Белкина и других учеников своего класса. Никогда не заменят они ему прежних товарищей. На всю жизнь теперь он, Васек Трубачев, остался один.

Мягкий снег сеялся сверху на серые лужи, на черные островки сырой земли, на Васька Трубачева.

А он все шел и шел, низко наклонив голову, как человек, который что-то потерял и безнадежно ищет.

* * *

О заметке Одинцова и о том, что Трубачев сам не свой выбежал из пионерской комнаты, Мазин узнал от Нюры Синицыной. Она встретила его с Русаковым на улице и спросила:

— Не видели Трубачева?

— Нет. А зачем тебе? — поинтересовался Мазин.

— Он, наверно, на редколлегии, — сказал Русаков.

— В том-то и дело, что он сейчас выскочил оттуда как угорелый. Ой, что было! Одинцов нам статью читал, а Трубачев вдруг вошел!

— Какую статью? — насторожился Мазин.

Нюра, захлебываясь, стала рассказывать.

— Когда это было? — схватил ее за руку Мазин.

— Да вот, вот… сейчас! Я за ним, а его уже нет. Я звала, звала… прямо чуть не плакала…

Мазин повернулся к Русакову:

— Иди домой.

— Я с тобой, — бросился за ним Петя.

— Кому я сказал! — прикрикнул на него Мазин и быстрым шагом пошел к дому Трубачева.

В голове у него зрело какое-то решение, но какое — Мазин еще не мог сообразить. Он знал только одно: наступило время действовать. А как? Сознаться в том, что он утащил мел? Этого Мазину не очень-то хотелось. Он надувал свои толстые щеки, изо всех сил стараясь придумать что-нибудь такое, чтобы самому выйти сухим из воды и выручить Трубачева. Голова работала плохо.

Мазин хмурил лоб и размахивал руками.

Потолкавшись на улице около дома Васька, он заглянул в окно.

В кухне Трубачевых горел свет.

Мазин прошелся по двору, подождал. Потом легонько дернул звонок.

— Васек еще не приходил, — сказала тетка. — Он в школе на собрании.

Мазин снова вышел на улицу. Мокрый воротник прилипал к шее.

— Одно к одному, — сказал Мазин, мрачно поглядев на тучи. — Еще и небо расхныкалось…

Он отломил от водосточной трубы сосульку, засунул ее в рот и, прислонившись к забору неподалеку от дома, стал ждать.

«Первым долгом выручить Трубачева, вторым долгом выкрутиться самому… Петьку вообще выгородить», — соображал он, острыми глазами всматриваясь в каждую темную точку, возникавшую в свете уличного фонаря.

Он не сразу узнал Трубачева. Васек, не думая, что кто-нибудь из товарищей видит его, плелся понурив голову, озябший, вымокший под дождем.

Когда Мазин окликнул его, он испуганно оглянулся и, желая скрыться, прижался к забору.

«Так вот оно что!» — снова неопределенно подумал Мазин, подходя к нему, и, чтобы дать товарищу время прийти в себя, небрежно сказал:

— Промок я тут, как черт… Где тебя носит?

«Не твое дело», — хотел ответить Васек, но замерзшие губы не повиновались ему.

Он сплюнул в сторону и вызывающе посмотрел на товарища. Но Мазин сплюнул в другую сторону и взял его за пуговицу пальто.

— Дело есть, — сказал он, кашлянув в кулак. — Ты на эту заметку плюнь. Мы тебя выручим, понятно?

Привыкнув во всем действовать сообща с Русаковым, Мазин не заметил, что сказал «мы».