Васёк Трубачёв и его товарищи. Книга первая

— Всё равно всем нельзя войти… А на дворе стоять холодно…

— Я боюсь, меня мама заругает!

— А я, девочки, очень кушать хочу! — созналась толстушка.

— Идите, — отпустила их Лида.

Надя Глушкова долго не решалась уйти и, уткнув в муфту красный, замёрзший нос, плелась рядом.

— Иди домой, Надя, — говорила ей Степанова. — Ты совсем замёрзла.

— А вы как же?

Она долго смотрела им вслед.

Нюра Синицына шла до самого дома Мити.

— Нюра, ты не ходи! — строго сказала ей Лида.

Синицына осталась ждать во дворе. Засунув в рукава пальто красные пальцы и постукивая замёрзшими ногами, она вытягивала шею, заглядывала в освещённое окно Митиной комнаты и прохаживалась мимо крыльца.

Митина мама, невысокая женщина, открыла девочкам дверь:

— Нету, нету Мити! Вон товарищи у него сидят. Они, небось, знают… Где у вас, ребята, Митя-то? Девочки спрашивают.

За столом два Митиных товарища играли в шахматы.

— Он в клубе. А чего надо-то? — лениво пробасил один. — Мы сейчас туда пойдём, можно передать.

— А в чём дело, девочки? — весело спросил другой, отодвигая шахматы.

— Мы из школы. Митя наш вожатый… — смущённо начала Лида.

— А, из школы! Ну, говорите!

Девочки замялись:

— Нам с Митей нужно…

— Да постойте! Сядьте-ка!

Товарищи придвинули девочкам стулья. Лида и Валя присели вместе на один стул.

— Может, у вас случилось что? Набедокурил кто-нибудь? Говорите начистоту! Ну, кто посмелее?

— Мы не боимся… — начала Валя.

Лида поспешно перебила её:

— Ничего у нас не случилось! И никто не бедокурил! Ничего подобного! — Лида дёргала тесёмки меховой шапки и глядела прямо в глаза. — У нас вообще… Вот пусть Валя скажет…

Валя встала:

— Наша школа краснознамённая… (Товарищи незаметно толкнули друг друга.) А к Мите мы по одному делу… Пойдём, Лида! До свиданья!

Она потянула за собой подругу.

— Ах, ах, в эдакую погоду… — закрывая за ними дверь, сокрушалась Митина мама.

Девочки вышли на крыльцо.

— Я так боялась, что ты скажешь, — зашептала Лида.

— Ну что ты! Про свой класс?!. Мити нет, — сказала Валя Синицыной.

— Куда же теперь?

Девочки стояли на улице. В домах уже зажглись огни.

— Если нам прямо к Трубачёву пойти? — предложила Валя.

— Нет! Там у него тётя… она ничего не знает, — протянула Лида.

— Домой к Трубачёву? — Синицына замахала руками. — Вы с ума сошли! Да он нас выгонит! Он злой сейчас!

— «Злой, злой»! — с раздражением оборвала её Лида. — Ты всегда о людях плохое говоришь! Ты сама злая!

— Почему… я злая? — растерялась Синицына. — Я ведь как лучше хочу. Я ведь… — Она запнулась и вдруг со слезами закричала: — Вы всегда на меня нападаете! Я у вас и злая и чужая! Ну и не надо! Идите сами, когда так!

Она повернулась и быстро побежала по улице.

— Ну и лучше, — неуверенно сказала Лида.

Валя молчала.

— Она всегда так закричит, закричит, как будто её обидели…

Валя с укором взглянула на подругу:

— Она заплакала…

— Ну, заплакала… А так тоже нельзя — всё ей прощать да прощать!

— Пойдём в школу, спросим: был Митя? — сворачивая за угол, сказала Степанова.

— Подожди… — Лида остановилась и, прикрыв от ветра глаза, оглянулась. — Может, ещё догонит?

— Синицына? Нет! Пойдём скорее! У нас в детском доме сейчас ужин, наверно. Тётя Аня будет беспокоиться.

В школе Грозный встретил девочек неприветливо:

— Вы по какому такому расписанию являетесь?

— Иван Васильевич, Митя был?

— Был! Был! Отправляйтесь по домам!

Прощаясь, Валя сказала подруге:

— Знаешь, не говори больше Нюре, что она злая. И я не буду.

На крыльце Лиду встретила мама. Она была в пальто и тёплом платке.

— Ну, Лида, можно ли так делать? Я уж не знала, куда бежать.

— Ой, мамочка, сколько всего наслучалось в этот день! — прижимаясь к тёплому маминому платку, тихо сказала Лида.

А в большой спальне детского дома на кровати сидела Валя и, опираясь локтем на подушку, шопотом рассказывала что-то своей воспитательнице.

— Постой, постой! Кто этот Трубачёв и какая Синицына? — переспрашивала тётя Аня.

Глава 28 МАЧЕХА

Петя Русаков избегал Мазина. Он не мог ни на что решиться. Он знал, что товарищу сейчас не до него, что он занят одной мыслью: как выручить Трубачёва.

«И что ему Трубачёв?» — ревниво думал Петя, по его самого грызло сознание своей вины перед Трубачёвым.

После школы, когда они шли вместе, Мазин, что-то уточняя про себя, сказал загадочные слова:

— …Сначала дурак, а потом трус…

Петя испугался и даже не стал спрашивать, что это значит, и успокоился только тогда, когда после долгого молчания Мазин добавил:

— Не похоже на Трубачёва.

Значит, он думал не о Пете.

Дома Екатерина Алексеевна была одна.

— Давай скорей обедать, Петя. Я ужасно хочу есть, еле дождалась тебя!

— А вы бы обедали без меня.

— Я не люблю одна. Мой скорей руки и садись!

— А папа поздно придёт? — чтобы выказать ей внимание, спросил Петя.

— Папа сейчас большую партию обуви сдаёт… спешил, нервничал утром, — озабоченно сказала Екатерина Алексеевна, наливая Пете суп. — Он ведь хочет везде первым быть, наш папа!

— А я сегодня хорошо по русскому ответил, — ни с того ни с сего сказал Петя.