Ваш ход, миссис Норидж

– Год назад, – не задумываясь, ответила Флосси. – Тихие, и всегда готовы прийти на помощь – дай Бог всем таких соседей! Киттон мой их недолюбливал, ну да он никого не любил. А мне так они очень были по душе. – Она вновь промокнула полотенцем набежавшие слезы. – Такая веселая девчушка наша Иви, так звонко смеялась – чисто колокольчик! Ну, вы лучше меня знаете, раз вам довелось воспитывать ее. И всегда у нее наготове для меня было ласковое слово! А то, бывает, прибежит на кухню и давай помогать. Маленькая – а до того смышленая! Своих детей мне бог не дал, и я всегда думала, какая несправедливость: многие люди были бы счастливы иметь такую дочурку, как Иви, – а у самой Иви ни отца, ни матери. Мне и лошадь для нее не жалко было, если уж на то пошло. А Киттона чуть удар не хватил от злости!

– Неужели Иви украла у вас лошадь? – изумленно спросила миссис Норидж.

Женщина кивнула.

– Нашу Голубку. Киттон когда-то развозил на ней пассажиров. Он ведь кучером был. В тот день сосед попросил у нас лошадь, чтобы отвезти фарфор на ярмарку, и утром уже был таков. Я за него только порадовалась. Ведь это первый раз, когда Трэвис выбрался куда-то за целый год, так-то сидел у себя, будто сыч. Даже на рынок не ходил без лишней нужды. Я слышала, как он вернулся поздно вечером, и решила, что не лягу спать, пока Голубку не приведут в стойло. Сказать по правде, мне хотелось с ним словцом перекинуться, узнать, хорошо ли шла у него торговля в Бертишире. Он все хвастался мне своими тарелками, которые он расписал ландышами, – ну чисто птичка перышком провела! Только сосед все не шел да не шел… Миновало с полчаса – и вдруг топот копыт за окном. Выскочила я на улицу, смотрю: скачет наша Голубка, а на ней верхом Иви. Волосы развеваются, на ней напялено бог знает что, как будто наспех одевалась или в темноте. Исчезла – и не обернулась ни единого разочка, хоть я ее и звала. А тут Киттон мой выскочил, стоит, глазами лупает… И как начнет костерить соседей на чем свет стоит! Постой, говорю, не бранись, надо бы проверить, все ли в порядке. Мы с ним бросились к Трэвису, а он… – Флосси всхлипнула. – Лежит на кровати, совсем белый. Рубаха расстегнута, а в животе такая страшная рана… Господи, прости! Я решила, что Иви поскакала за доктором, бедняжка. А Киттон мне возражает: нет, тут дело нечисто! Она удрала, когда увидела, что сделали с ее братцем! Не увидим мы с тобой больше ни лошадь, ни девчонку.

Женщина высморкалась в платок, насквозь мокрый от слез.

– Тут-то и мне стало не по себе. Мало ли с кем водил знакомство Трэвис! Надо, говорю, держаться подальше. И сама бочком, бочком – да и выскочила из дома. А муженек мой остался. Возвратился только через час, и я слышала, как он копошится, прячет что-то. Я спать не могла, меня совесть мучила, что мы бросили соседа, как собаку… С утра, как проснулась, пошла в полицию. Мужа к этому времени уже не было, я еще удивилась – куда это его понесло в такую рань! Он обычно раньше полудня не поднимался. Вернулся Киттон только вечером, морда сияет – словно его маслом намазали.

Флосси спохватилась, что наговорила лишнего, замолчала и принялась протирать край стола.

– Он что-то забрал из дома Трэвиса и Иви, да? – мягко спросила миссис Норидж.

– Если б я знала, неужто бы я ему позволила! – всхлипнула Флосси, бросив полотенце. – Только на другой день он сознался, что утащил оттуда куклу. «Разве, – кричит, – я не должен возместить стоимость нашей лошади, которую украла эта мерзавка?» Он не только куклу взял у Трэвиса, но и кое-какие инструменты. За куклу ему удалось выручить больше всего. Киттон притащил ее на ярмарку, и там сразу нашелся покупатель.

«Вот как вы заполучили ее, мистер Малкотт», – мысленно сказала миссис Норидж.

– Но держать язык за зубами муженек никогда не умел. – Флосси встала и бережно поставила чашку на полку. – Надо думать, на обратном пути не было ни одного бара, в котором он не похвастался бы своей ловкостью. Хотя что уж тут ловкого – обворовать мертвеца…

– Вы видели эту куклу?

– Нет, не видала. Киттон про нее сказал странное… – Женщина нахмурилась. – Сказал, что Трэвис был чокнутый, а почему – не объяснил. На другой день я уехала к сестре. Особой нужды в том не было, но видеть его довольную рожу я больше не могла, противно было. А когда возвратилась… – Флосси тяжело вздохнула и перекрестилась. – Киттон был мертв. Убили его, вот какое дело.

– Примите мои соболезнования.