Ваш любимый доктор, или Дело всей жизни

– Конечно будем, – я кивнула. – Это очень важная тема, все зависит от степени тяжести и размеров плода. Иногда можно справиться традиционными способами, иногда помогает только чревосечение и акушерские щипцы. Но давайте обо всем по порядку.

Я решила, что когда к нам поступят первые роженицы, разобью акушерок на небольшие группы. Так удобней, практичней, да и самим роженицам будет некомфортно, если их обступит толпа глазеющих зрителей. Но что поделать, медик должен учиться у постели пациента, другого выхода нет. В годы учебы в университете нас всей группой запускали в род-зал или в операционную, и это было ужасно. Правда, в процессе половина обычно сбегала, испугавшись вида крови или царивших запахов. А разгильдяи мчались в столовую или курилку, делая вид перед преподавателем, что им тоже дурно. Обычно я сразу распознавала таких умников и лепила им отработки.

Первое занятие прошло удачно. После теории мы рассматривали строение тазовых костей, которые я шантажом выманила из коллекции Ойзенберга. Я показывала основные акушерские инструменты и механизм родов, используя в роли младенца купленную когда-то пучеглазую тряпичную куклу. Может, кто-то и считал теорию ненужной и скорей стремился приступить к практике, но лично я так не думала. Если роды неосложненные, то особая помощь тут не нужна, но нередко встречаются сложные и опасные случаи.

Тогда же я поняла, как на самом деле мне не хватало женского общества. В госпитале я привыкла иметь дело с мужчинами, а теперь душа радовалась. После урока мы даже поболтали о местной моде, мужчинах и разных бытовых штуках. И не было ни аристократических ужимок, ни скованности, ни лицемерия. Акушерки, несмотря на молодой возраст нейры Эллен, восприняли ее как старшую подругу и наставницу.

Когда мы уже собирались расходиться, серебряный браслет вдруг вспыхнул и…

– Ой, какой милашка! – взвизгнула самая молодая ученица, когда перед ними материализовался Пискун.

Умильно хлопая глазками, он проскакал по столу и вскарабкался мне на плечо.

– Простите, я занят. Я только ее милашка, – сказал ревниво и прижался ко мне.

– Мамочки, оно говорящее… – другая акушерка сложила руки к груди.

– Я не «оно»! Я Пискун.

Вряд ли малыш представлял, что сейчас начнется, иначе сидел бы тихо в виде браслета. Увидев перед собой такое чудо-юдо, половина женской группы мгновенно влюбилась и начала просить меня дать погладить питомца. Откуда им было знать, у магов не принято трогать чужих фамильяров?

– А он не кусается?

– Какое милое прозвище!

Не выдержав избытка внимания, тиин сорвался и хотел было вылететь в окно, как вдруг…

– Можно в следующий раз принести ему чего-нибудь вкусненького? – поинтересовалась Сайли.

Услышав про вкусненькое, Пискун резко замер в воздухе и повернулся.

– Что ты сказала? Ты меня угостишь? Так, запомните все, кто хочет меня погладить – несите шоколад!

И на следующее занятие мои акушерки притащили для «милашки Пискуна» целую гору сладостей. Тот ни в чем себе не отказывал, взамен давая прикоснуться к своему мягкому тельцу. Так что я всерьез стала опасаться, что мой синий друг в скором времени заработает ожирение.

* * *

В один из первых осенних дней, когда дневной зной сходит на нет, а солнце теряет прежнюю силу, территорию вокруг госпиталя расчистили и украсили цветами и лентами. На крыльце собрались работники, нейт Эвелейс готовился произнести торжественную речь.

– Народ, не толпитесь! Всем места хватит! – кричал нейт Клавиус, пытаясь совладать с любопытной толпой.

Поддержать меня пришел Норвин, который после отставки нейта Вайтона успешно руководил штабом, а дедуля Бэйнс подарил мне большой букет хризантем, вызвав на лице несмываемую улыбку.

– Зачем столько цветов? Сразу видно – женщины, – прогнусавил Ойзенберг.

В честь открытия он облачился в новый костюм и, о чудо, принес в госпиталь новые туфли, демонстративно поставив их на полку в шкафу.

«А розовые тапки можете Брайтену подарить», – сказал он тогда.

Норвин все время поглядывал на лекаря с мрачным недоверием, а тот старался держаться от нашей парочки подальше. Ко мне приблизился нейт Брайтен и, довольно крякнув, произнес:

– Наконец настал этот знаменательный день! Нейра, знаете, я тоже решил приходить к вам работать пару-тройку раз в неделю. Буду этим… залетным врачом-грачом. Или как там вы нас называли? – он ехидно сощурился.

– Ой, вы слышали? – я почувствовала, как щеки обожгло румянцем.

– Вы иногда так громко бухтели, что трудно было этого не услышать, – усмехнулся лекарь. – Но я не обижаюсь, мне даже нравится ваше чувство юмора.

И, насвистывая что-то веселое, отошел поболтать с Бэйнсом. Норвин склонился к моему уху:

– Что еще за грачи-врачи?

– Ну… в моем мире так иногда называли лекарей, которые плохо лечили.

Муж усмехнулся.

– Скоро я начну копировать твои фразочки, как Пискун.

– С кем поведешься, от того и наберешься, – выдала я новое остроумие.