…Ваш маньяк, Томас Квик

Путем регрессии ему удается установить контакт с этими ранними переживаниями, а также контакт с тем, как он их выплескивал и воплощал во взрослом возрасте. Как он во взрослом возрасте справлялся со страхами детских лет, подвергая других мальчиков страху смерти и затем убивая их. Тем самым достигалось временное снижение уровня тревожности и чувство того, что сохраняется иллюзия жизни. За счет психотерапевтической работы картина все более проясняется, и происходит постепенное сближение с той реальностью, которая отторгалась и искажалась».

Тем временем в редких и немногочисленных отметках в карточке сотрудники сообщают о стремлении Квика к смерти, о том, как он пытается перерезать себе горло осколком бутылки, то плачет, то требует лекарств, прекращает есть, «живет под одеялом», кидается головой в стену, пытается отрезать себе правую ногу и в целом ведет себя дико и странно.

Однако Биргитта Столе именует это в карточке «интенсивной психотерапевтической переработкой».

«Ясность и четкость в отношении личной истории жизни привела к постепенному повышению стабильности и собственной активности — самосовершенствованию. Это выражается по-разному. Томас существует в реальности в большем объеме в терапевтической работе и имеет углубленный контакт».

Несколько дней спустя самосовершенствование Квика начинает выражаться в том, что он совсем перестает есть и пить и «впадает в панику при мысли, что кто-то может увидеть хоть какую-нибудь часть его тела». Когда ему приходится выходить в отделение, он полностью закрыт одеждой, на голове шапка, натянутая на лицо, на руках перчатки.

Когда я обсуждаю этот период времени со Стюре, он в первую очередь вспоминает, как счастлива была его психотерапевт, когда он продемонстрировал свои альтернативные личности. Он вытаскивает откуда-то вырезку из «Свенска Дагбладет», которую, как он рассказывает, дала ему Биргитта Столе, чтобы он лучше понял, через что прошел. Статья посвящена множественному расщеплению личности, и в ней рассказывается, среди прочего, про американку Трудди Чейз, у которой после восьми лет терапии развилось девяносто две альтернативные личности. Здесь приводятся также примеры, когда «альтернативные идентичности» в теле человека говорили на иностранных языках, которыми «хозяин тела» не владел.

Томас Квик, который, несмотря на многолетнюю терапию, развил в себе только две личности — Эллингтона и Нану, применил новую информацию обычным для него образом. Спустя двенадцать дней после того, как Столе вручила ему заметку, Квик с гордостью рассказал ей, что в нем проявилась еще одна личность. Ее имя было Клифф, и ночью Клифф написал письмо на компьютере Томаса — на английском языке! Дело в том, что Клифф разговаривал только по-английски, в то время как Томас Квик этим языком не владел. Клифф написал:

Hello babyface!

This isn’t a dream!

I’ve looked at you and I find a little crying child — oh I like it!

I’m so glad that you name him Tony… You can’t remember his real name, because you are a tired, uglified fish!

How are you???

I’m fine, because I like the feeling of you deadline![38]

Биргитта Столе пришла в полный восторг. Теперь у нее появилось еще больше компонентов, чтобы анализировать, интерпретировать и строить свои теории. Несколько позднее она пишет в рукописи книги:

«Стюре меняет личность. Он бродит по коридорам отделения, говорит по-английски и утверждает, что он Клифф. Стоит в кататонической позе, лицо бледное, восковое. Отворачивается от сотрудников и говорит: „Он боится (Стюре). Не смотрите!“ Вдруг спрашивает Эллингтона. Затем говорит: „Клифф сильный. Он слабый — Стюре“. Сотрудникам удается уговорить его принять лекарство, и тогда он возвращается к реальности. Клифф — тень Наны».

Злобный рев

Когда Томас Квик вернулся с реконструкции на Аккаяуре, его ждало письмо с норвежскими почтовыми марками. Журналист криминальной хроники Свейн Арне Хаавик написал большую серию статей о Квике, которая только что была опубликована в крупнейшей норвежской газете «Верденс Ганг». Теперь он спрашивал, можно ли взять у Квика интервью, чтобы написать продолжение.

Квик немедленно позвонил Хаавику и предложил «Верденс Ганг» интервью за вознаграждение размером 20 000 крон. Но прежде он хотел, чтобы Хаавик выслал ему материалы.

Серия статей в «Верденс Ганг» не являлась шедевром журналистики. Однако эта подборка, как известно, имела более весомый результат для следствия, чем какая-либо иная публикация.

Впрочем, время норвежских приключений еще не пришло, потому что на дворе стоял июль 1995 года и все были заняты двойным убийством на Аккаяуре. Квик никому не рассказал о статьях и припрятал их на будущее.