Ваш покорный слуга кот

Мне было интересно, как станет реагировать Кангэцу-кун. Удивится? Обрадуется? Смутится? Но сколько я ни всматривался в лицо Кангэцу-куна, никаких особых эмоций на нем не проявилось.

– Она, наверное, просила вас уговорить меня жениться на ее дочери? — промолвил он своим тихим голосом и снова принялся крутить фиолетовый шнурок.

– Совсем нет. Эта достопочтенная мамаша — обладательница великолепного носа…

Но тут хозяин перебил Мэйтэя на полуслове и ни с того ни с сего понес сущую околесицу:

– Подожди, я тут уже давно сочиняю эпиграмму про этот нос. Из соседней комнаты донеслось хихиканье хозяйки.

– Тебя, я вижу, ничто не волнует. Ну и как, уже сочинил?

– Почти. Первая строка будет такая: «На этом лице — праздник носа».

– Дальше?

– Следующая: «Поднесем этому носу священное сакэ».

– Ну, а дальше?

– Пока все.

– Забавно, — усмехнулся Кангэцу-кун.

– А что, если дальше сделать так: «В нем две укромные пещеры», — продолжал сочинять Мэйтэй.

– Не знаю, — подхватил Кангэцу, — понравится ли вам такая фраза: «Они так глубоки, что волосков не видно».

Как раз в ту минуту, когда на наших друзей снизошло вдохновение и они принялись наперебой болтать все, что им приходило в голову, на улице, у самого забора, послышались громкие голоса. Несколько человек дружно скандировали: «Барсук из Имадо! Барсук из Имадо!»

Хозяин и Мэйтэй удивились и быстро повернулись в ту сторону, откуда доносились крики, стараясь разглядеть через щели в заборе, что там происходит. За забором послышался дружный взрыв смеха и частый топот ног.

– Что значит «барсук из Имадо»? — удивленно спросил Мэйтэй, обращаясь к хозяину.

– Понятия не имею, — отвечал тот.

– Здорово придумано, — добавил Кангэцу-кун.

Мэйтэй будто вспомнил о чем-то. Он вскочил на ноги и начал серьезным тоном:

– Уже в течение многих лет я веду исследовательскую работу о роли носа с эстетической точки зрения; сейчас я хочу изложить некоторые результаты своей работы и поэтому прошу вашего внимания.

Это было настолько неожиданно, что хозяин растерялся и недоверчиво покосился на Мэйтэя. Кангэцу чуть слышно промолвил:

– Очень хотелось бы послушать.

– Я всесторонне изучил данную проблему, но природу носа мне так и не удалось установить. Прежде всего вызывает сомнение количество отверстий в нем: ведь если предположить, что нос имеет практическое назначение, то двух отверстий слишком много. Ему нет никакой необходимости так кичливо выпячиваться в самом центре лица. Однако почему же он постепенно все больше и больше выдается вперед?

И Мэйтэй для наглядности потрогал свой собственный нос.

– Он у тебя совсем не выпячивается. — Хозяин сказал правду, он совсем не собирался льстить своему приятелю.

– Во всяком случае, он у меня и не вдавлен вовнутрь. Чтобы у вас не возникло сомнения, предупреждаю, что он не является просто двумя рядом расположенными отверстиями.

…Итак, появление выступа, именуемого носом, по моему мнению, можно объяснить тем, что результаты незначительного воздействия, называемого нами, людьми, сморканием, естественно, накапливались и привели к возникновению этого поразительного и одновременно очевидного феномена.

– И все это сущая правда, — снова вставил свое замечание хозяин.

– Как известно, при сморкании мы хватаемся пальцами за нос, при этом возбуждающее воздействие оказывается только на ту часть носа, за которую мы хватаемся пальцами; согласно великим принципам теории эволюции, именно эта часть тела, подвергаясь постоянному раздражению, развивается гораздо быстрее, чем его другие части. Кожа, естественно, затвердевает, ткани постепенно уплотняются, и в конце концов образуется хрящ.

– Позвольте… Навряд ли мясо может вот так легко и просто вдруг превратиться в хрящ, — заговорил Кангэцу-кун, ученый-физик.

– Ваши сомнения совершенно справедливы, — как ни в чем не бывало продолжал Мэйтэй. — Но факты — лучшее доказательство, и вот вам, пожалуйста, — хрящ существует, тут ничего не скажешь. Хрящ уже образовался. Однако, несмотря на это, из носа продолжают течь сопли. А раз так, то приходится сморкаться. Хрящ в результате этого процесса стесался по бокам и превратился в высокий узкий выступ… действительно, ужасный процесс. Подобно тому как капля камень точит, как отшлифованная руками паломников голова Биндзуру[105] сама по себе излучает сияние, как поговорка об удивительном благоухании и удивительном зловонии, так и нос постепенно выпрямляется и затвердевает.

– Но у тебя нос мягкий, как рисовая лепешка.

– Докладчик опасается, что его собственный нос может дать повод для возражений, а поэтому умышленно уклоняется от обсуждения затронутого вопроса. Мне только хотелось бы довести до вашего сведения, господа, что нос, которым обладает глубокоуважаемая мамаша Канэда, является в своем роде чудом, ибо он достиг в своем развитии наивысшего уровня и представляет собой великолепнейший и редкий экземпляр.

– Вот, вот, — невольно воскликнул Кангэцу-кун.