«Ваш во имя революции»

Основное время Лондон отдавал хозяйственным заботам, переписке с многочисленными корреспондентами, дружеским застольям с добрыми знакомыми. Он обычно вставал в 5 часов утра и был на ногах далеко за полночь. Временами ему мерещилось, что он совершенно одинок, окруженный множеством враждебно настроенных к нему людей.

«Те, кто избирает одиночество, должны оставаться одинокими, — признается он в одном из писем своей давней знакомой писательнице М. Остин. — Насколько я знаю, пророки и провидцы всех времен были осуждены на одиночество, за исключением тех случаев, когда их забрасывали камнями или сжигали заживо. Мир в подавляющем большинстве состоит из тупиц и простаков, вы вроде бы не можете жаловаться, если вас называют «величайшим стилистом», но при этом забывают о том, что ваш стиль — всего лишь проявление движений вашей души, вашего сердца, вашего ума. Мир уверен, что стиль не имеет ничего общего ни с сердцем, ни с умом. Не вам и не мне пытаться убедить мир в обратном».

Резкое обострение болезни почек привело к роковому исходу. 22 ноября 1916 года Джек Лондон скончался. После кремации урну с прахом поместили в медный цилиндр, который захоронили в дубовой роще на холме за фермой. Место захоронения залили бетоном, а сверху поместили темно-коричневый каменный валун. На могилу осыпались листья с дуба, когда на заходе солнца Чармиан, Элиза, друзья и родные писателя покидали холм, где нашел успокоение Джек Лондон. И сегодня сотни туристов посещают эти места, осматривают музей Лондона, подолгу стоят у его простой, огороженной обыкновенным заборчиком могилы.

Газеты и журналы отозвались на смерть Лондона статьями и некрологами. Анна Струнская писала в прогрессивном журнале «Мэссиз» («Массы»): «Он был пленен красотой — красотой птиц и цветов, красотой моря и неба, красотой ледяных пустынь Арктики».

«Со смертью Джека Лондона, — говорилось в редакционной статье «Нью-Йорк таймс», — американская литература понесла тяжелую утрату, она в большом долгу перед всей его жизнью… Он обладал поистине изумительной силой наблюдения и выражения, и хотя часто описывал невозможное, он практически никогда не выходил из рамок достоверного, а это в искусстве значительно важнее, чем оставаться в границах возможного».

19. Вместо эпилога

Литературное наследие Джека Лондона обширно и неравноценно. Его творческий путь ознаменован стремительными взлетами к вершинам подлинного литературного мастерства и такими же стремительными падениями.

Известный своей строгостью американский критик Генри Менкен выразил мнение миллионов читателей, задавшись вопросом: «Где он сумел приобрести свою яркую художественную одаренность, свое тончайшее понимание формы и цвета, свое необыкновенное умение владеть словом? Человек этот, следует признать, был прирожденным художником самого высшего класса».

Лучшие произведения Лондона отличаются простотой слога и емкостью изложения, динамичностью действия и естественностью диалога. Его герои — люди действия, готовые преодолеть трудности и выступить против несправедливости, смело смотрящие в глаза опасности. Бывалый человек Мэйлмют Кид, простой моряк Мартин Иден, боксер-любитель Фелипе Ривера, профессор университета Фредди Драмонд — всех их объединяет жажда действия, стремление принять активное участие в происходящих событиях, желание внести свой посильный вклад в дело, которому они решили посвятить свою жизнь. Их искания, их поступки продиктованы жизнью, вытекают из окружающей их действительности. Именно в этом проявляется реализм Лондона, его связь с жизнью своего народа.

В отклике на роман Горького «Фома Гордеев» Д. Лондон подчеркивал «жизненную правду и мастерство Горького — мастерство реалиста». «Общественные язвы показаны в ней с таким бесстрашием, — говорит он о книге русского писателя, — намалеванные красоты сдираются с порока с такой беспощадностью, что цель ее не вызывает сомнений — она утверждает добро. Эта книга — действенное средство, чтобы пробудить дремлющую совесть людей и вовлечь их в борьбу за человечество».

Будучи сторонником коллективных действий рабочего класса, его борьбы против всевластия капитала, Лондон в целом ряде книг дает бой модной в то время теории индивидуализма. Однако и американские критики, и читающая публика США далеко не всегда склонны замечать антииндивидуалистическую направленность его произведений. Трагическая парадоксальность в том, что в повседневной жизни Лондон сам отдал немалую дань этой застарелой болезни американского общества.