Ваша карта бита

Действовать мне предстояло жестко, но соблюдая при этом предельную осторожность, чтобы и Степанова выручить, и самой если и пострадать, то как можно меньше. Когда-то Базанов был по такой работе большим специалистом, действовал мастерски. И секретов из своего мастерства не делал. Будь он сейчас рядом, я наверняка услышала бы: «Не спеши. Дай Бонзе спокойно добраться до места».

Сигнал «маячка» давно остановился где-то в районе особняка Ивлева, а я все колесила по окрестностям, точно определяя его положение. Для этого пришлось заезжать на улицу с трех сторон — с двух, у нее имеющихся, и с третьей — через переулок, выведший меня во двор девятиэтажки. «Маячок» исправно пищал со двора, больше неоткуда, бонзовской берлоги, а я винила себя в пустой, бездарной трате времени.

Во двор дома я вошла нагло и открыто — через калитку, заготовив на тот невероятный случай, что не сразу меня узнают, несколько достоверных причин моего здесь появления. «Волги» не оказалось ни на улице, что удивления не вызывало, ни на переднем дворе, что делало честь осторожности братьев-разбойников. Несколько секунд я раздумывала, что лучше — поискать «Волгу», обойдя «на кошачьих лапках» всю прилегающую к дому территорию, или сразу взять быка за рога и толкнуться в дверь. Выходило, в дом — лучше, потому что неожиданней. Но, господи, у меня с собою даже газового баллончика не было! Только плейер во внутреннем кармане.

Подойдя вплотную к стене, для того чтобы меня нельзя было видеть из окон, я вложила в ухо наушник, оставив второй свободно болтаться, и включила аппарат. Степанов, по нашей с ним договоренности, должен постоянно иметь при себе передающий микрофон — носить на пальце широкое, похожее на обручальное, кольцо. Если он действительно неподалеку, сигнал от кольца может и подтвердить это, и дать хоть какую-то информацию о том, что сейчас происходит рядом с Павлом Ивановичем. А может, и с ним самим. В нашем с ним положении такой информации цены не было.

Дверь оказалась запертой. Это ровно ни о чем не говорило. Бандиты могли запереть ее как из осторожности, так и уходя из дома. Отмычек при мне не было. Стучать? Стучать глупо. Я двинулась в обход дома к заднему двору, на который выходит окно кухни. Если повезет, я найду его открытым. И тогда разрешения войти придется спрашивать разве что у Тома.

Окно было открыто, а под ним, вплотную к стене, стояла «Волга», скрытая домом от глаз посторонних. В наушнике, кроме шорохов и какого-то поскрипывания, ничего не было слышно.

* * *

— Андрей здесь? — спросил Бонза у здоровенного розовокожего балбеса в маечке-тельняшке, туго обтягивающей его выпирающий живот.

— Подожди, я сейчас скажу ему, — ответил тот, вставая с дерматинового дивана, — располагайся.

Сергей положил руку на его покатое плечо и, надавив, заставил сесть.

— Обойдется, — сказал он грубо. — Не суетись, он меня ждет.

Сауна начиналась с хорошо освещенного мягким неоном просторного холла, в котором перед включенным телевизором в массивном кожаном кресле сидела и скучала дежурная бандерша.

Сергей глянул на ее голые ноги, видные до «корней» между разошедшимися полами белого халата, оценил их формы и сделал вывод: «Под сорок тетке, а сохранилась… Молодец!»

— Вам кого? — пропела она приветливо, кокетливо и высокомерно. — Извините, у нас сейчас занято. Будете заказывать? Сто рублей в час с человека. Можно в валюте.

Эту не обойдешь, надавив на плечо. Цербер!

— Уже заказано, — улыбнулся ей Ивлев. — Я по приглашению Андрея Семеновича. Разве он не предупреждал о моем приезде?

Бандерша встала, и узкий халат обтянул ее ладное тело. Как ни был выбит из колеи, Сергей с удовольствием осмотрел ее сверху вниз и обратно. Она ждала, получая удовольствие от производимого впечатления.

— Вы один? — спросила она после длинного, призывного вздоха. — Андрей, — замялась, — Семенович говорил, что приедете с товарищем.

— Товарищ согласился подождать в машине.

Удивление на ее лице сменилось показным привычным безразличием, означавшим, что, мол, не мое это дело, господа хорошие, и, бросив дежурно-вежливое: «Одну минуточку», она направилась по зеленому паласу к открытой нараспашку белой двери, за которой, как показалось Бонзе, царила тьма.

— Дворец! — проворчал он, оставшись один.

Из тьмы за дверью глухо звучала музыка, далекий женский смех.

— Андрей Семенович… — произнес Сергей имя и еще раз удивился собственному равнодушию.

— Можете проходить.

Возникшая на пороге бандерша улыбалась ему ласково и гостеприимно.

— Спасибо, милая.

Вид голого, полузавернутого во влажную простыню Андрея неожиданно оживил в Ивлеве эмоции, а громкая занудная музыка усилила их до нормы. Приветливо сияющий Скопцов сидел, развалясь, на коротком и широком диване, а рядом с ним на полированном низком столике стоял стакан крепкого, исходящего паром чая.

«Ах ты, фигляр!» — подумал Бонза, останавливаясь напротив и разглядывая камрада сверху вниз. Особенно противны в Андрее были синие «сланцы» на голых волосатых ногах. Черный от сырости завиток волос прилип к желтому лбу.