Ваше благородие товарищ атаман

Сергей прицелился из винтовки в бандита, который ударил пленницу, и выстрелил. Передернув затвор, тут же снял второго. И в этот момент загрохотал пулемёт. Первая же очередь скосила практически половину банды. Остальные, ещё не поняв, в чём дело, бросились врассыпную. Но тут пленные, стоявшие отрешённо и, видимо, уже готовившиеся к смерти, бросились на бывших своих палачей. А поскольку руки у них были не связаны, то началась рукопашная. Мамочкин перестал стрелять из пулемёта, достал револьвер и сам кинулся в гущу схватки, стреляя в упор. Сергей выскочил с винтовкой наперевес и с ходу прикладом врезал по башке набежавшего на него хлопца в поддёвке и кубанке. Тот мешком свалился ему под ноги.

Как оказалось, это был последний из банды. Пленные, внезапно получившие шанс избежать смерти, так яростно накинулись на тех, кто должен был отправить их на тот свет, что во мгновение ока роли поменялись. В живых из расстрельной команды не осталось ни единого человека – они были буквально растерзаны.

Сергей пошёл к улыбающемуся Мамочкину. Но тут вдруг раздался выстрел. Все вздрогнули, а из-за второй тачанки вдруг вывалился ещё один бандит. Из рук его выпал пулемёт «льюис». На опушку выехал конь с довольным Васильевым. В руках его была винтовка.

– Шо, братцы, никак вы без меня не справляетесь! – весело прокричал он.

– Благодарствую, Василий, шо спину прикрыл. Куды ж мы без тебя-то? – усмехнувшись, ответил Мамочкин.

И тут же обратился к бывшим пленным:

– Братцы, вы кто такие будете? И что это за банда вас хотела в расход пустить?

Вперёд вышел один из пленных, мужчина средних лет в пенсне. На нем был надет френч, на рукаве которого красовалась звезда с четырьмя квадратами. Обратившись к Мамочкину, он чётко доложил:

– Мы – красноармейцы. Отходили на соединение с частями Красной армии.

Мамочкин усмехнулся:

– Да я вижу, что вы не беляки. Свой свояка видит издалека. Часть какая?

Красноармеец тоже улыбнулся:

– Комполка Ивашутин. Мы из 14-й армии, которая обороняла Екатеринослав. А это, – он кивнул в сторону убитых, – из банды атамана Зелёного. Мы в село зашли, а они нас сразу и повязали. Окружили тачанками своими и…

Тут в разговор вмешался Васильев:

– Ну, ясно, с голыми руками на пулемёты не попрёшь. Но вот здесь они вас не под пулемёты поставили… Товарищи, чего ждали? Что они вас, как скот, перебьют? Ладно, дело прошлое… Девушка ваша? – он кивнул в сторону всё ещё лежавшей без сознания сестры милосердия.

Ивашутин кивнул.

– Да, санитарка наша. После артобстрела госпиталя она одна в живых осталась.

– Ладно, давайте свою сестричку приведите в чувство, да и себя в порядок приведите, кто разут – сымайте обувку у бандитов. Вон, есть тачанки, лошади, раненых туда посадим, все, кто может нормально двигаться, в пешую колонну. Я – командир Особого бронедивизиона четырнадцатой армии Пётр Мамочкин, это, – он кивнул в сторону Васильева, – мой комиссар, Василий Васильев. В сложившейся ситуации беру командование на себя, товарищ Ивашутин. Возражения имеются?

Ивашутин покачал головой:

– Да какие там возражения, товарищ Мамочкин. Вы нам жизнь спасли, чего ж тут власть делить? Командуйте, вместе ведь к нашим выходить. А вы, как я посмотрю, тоже в плену побывали?

– Верно, товарищ, мы тоже из плена бежали. Вон тот паренёк нам помог, – он указал на Сергея. – И здесь он вовремя сориентировался, так что его надо благодарить.

Тем временем Васильев аккуратно слез с коня и подошел к Ивашутину.

– Вот что, комполка, ты давай, своими людьми займись, кого надо перевязать или там переобуть. Надо быстрее выступать, банды здесь так и шастают. И эти, «зелёные», и махновцы, и кого тут только нет. Тачанки, спору нет, вещь хорошая, но если напоремся на сотню, вырубят нас, как траву.

Ивашутин кивнул и, не говоря ни слова, пошёл к своим бойцам. А Васильев повернулся к Сергею:

– Ну, парень, бандитов ты не жалеешь. Это я уже второй раз вижу. А случится своих встретить, рука не дрогнет? Сможешь в них стрелять?

Сергей посмотрел на него и впервые не знал, что ответить…

Глава тринадцатая. В ставке Деникина

Расчёт на Слащёва был сделан верно. Саша ждал. Он понимал, что цена его словам невелика. Сейчас, в самый разгар Гражданской вой ны, когда любые выскочки и авантюристы из грязи возносились в князи, командовали армиями и становились государственными деятелями, слова имели разную цену. Слово могло вознести на самую вершину, а могло и убить. И финал зависел зачастую даже не от самого слова, не от того, кто его произнёс, а от сложившихся обстоятельств. Как говорится, от воли случая.