Ваше Сиятельство 2 (СИ)

После короткого знакомства со стражами нашего покоя я направился в столовую. Есть не хотелось — наш обед с Ковалевской был более чем сытный, но хотелось пить, и я не отказался бы от чашечки чая. Мама после моих слов, что есть плохие новости, пошла за мной. Не мучая ее напряженным ожиданием, я рассказал все, что произошло в сквере Южных Механиков и отчасти разговор с родителями Айлин. Выслушав меня, Елена Викторовна с минуту молчала, глядя как я пью чай.

— Что же такое происходит, Саш. Почему тебя преследуют неприятности, — наконец сказала она. — Если сама Артемида приходит к тебе, почему она не может от этого оградить.

— Потому, мам, — я знал ответ, но сказать его графине в достаточно ясной форме, да так, чтобы потом не возникло еще больше вопросов, было сложно. — Потому, что боги не всемогущи. У них тоже есть проблемы. Свои проблемы порою, еще более сложные, чем у нас. Артемида помогает, чем может и когда может — в этом не сомневайся. Но кроме Артемиды есть иные боги, которые ко мне не во всем дружелюбны, — я не стал упоминать Геру, чтобы не испугать маму. Вместо этого пояснил еще так: — Ты заметила, что за последние дней десять многое поменялось во мне? Я добился значительных результатов в школе и за ее пределами. Например, моя совместная, весьма серьезная работа с Жоржем Павловичем.

— Да, Саш, ты очень изменился. Очень! — она поблагодарила кивком головы Ксению, подавшую фарфоровую чашку с травным чаем.

— А любое движение вверх, к каким-либо достижениям, тем более движение такое быстрое, порождает, так сказать, сопротивление среды. Среди людей это может выражаться в людской зависти, конфликте интересов. А там, — я поднял палец к потолку. — Тоже есть некоторые интересы. И вообще, мир устроен так, что успехи очень редко даются легко. Надеюсь, ответил на твой вопрос. И прости, мне сейчас не дает покоя то, что случилось с Айлин. Не хочется рассуждать ни о чем другом. Очень опасаюсь, что моя самая любимая подруга не выживет.

— Прости, что раньше старалась оградить тебя от нее. Хотела как лучше, но теперь понимаю, что это было слишком по-матерински, но не слишком мудро, — графиня отвела взгляд к окну.

— Вот именно, что слишком по-матерински, а значит, здесь нет твоей вины, — я услышал мелодичный сигнал — к нам кто-то пришел в гости.

— К вам, ваше сиятельство, баронесса Евстафьева! — через пару минут огласил дворецкий, зайдя в столовую.

Я едва не выругался. На теплое общение с Талией сейчас я был вовсе не настроен, но тут же вспомнил, что именно эта вездесущая пампушка может прояснить несколько вопросов по Грушиной и их веселой в прошлом кампании.

— Антон Максимович, пусть поднимается ко мне в комнату. Уже допиваю чай и иду, — ответил я.

— Я вам не буду мешать. Даже не зайду, — неожиданно сказала мама.

Если бы на душе не было так скверно, то я бы, наверное, рассмеялся.

Закончив с чаем, я поднялся к себе. Талия Евклидовна уже ожидала в моей комнате, сняв куртку. Едва я зашел, набросилась на меня с претензиями и поцелуями:

— Аид тебя дери! Граф мне еще! Уже второй раз к тебе приезжаю! Или вообще третий! — ее губы впились в мои, полненькие груди прижались так жарко, что у меня тут же встал. — Ты хоть понимаешь, что я уже не целка?!

— Талия, дорогая, прости, но у меня огромные неприятности, — я ее обнял и ответил на поцелуй, но сдержано, как бы обозначая возможные границы на сегодня. — Мою любимую подругу сегодня ранили ножом. Очень серьезно ранили. Она может не выжить. Недавно приехал от нее из Палат Надежды. Кстати, напали на нее мерзавцы из «Стальных Волков».

— Правда, что ли? — баронесса хлопнула длинными ресницами и, поймав мой кивок, сказала. — Прости, я не знала. А кто эта девушка?

— Моя одноклассница — Айлин. Я о ней рассказывал несколько раз, — я отпустил госпожу Евстафьеву и подошел к окну, поглядывая вниз, на стоявший возле угла нашего дома эрмимобиль. — Это твой эрмик?

— Ну да, я думала тебя забрать, поехать куда-нибудь оттопыриться. Вернее, эрмик не мой, заказала в «Извозе Костина». Папа не хочет мне покупать, — она тоже подошла к окну. — Жаль, Саш, что так. Вообще ты меня расстроил. Бл*дь, хоть плачь, — помолчав, добавила. — Я к тебе не с пустыми руками, — она открыла сумочку и достала «Никольские» и плоскую трехсотграммовую бутылочку вишняка. — А то у тебя все время побираюсь. Давай, хоть выпьем, покурим? Я думала, это будет с радости, а теперь вон как.

— Давай, — согласился я. — Надо бы рюмочки, чтоб мама не видела. Сейчас схожу.

— С горлышка давай. Так интереснее, — баронесса, недолго помучившись, откупорила бутылку и протянула мне.

— Без рюмки и без закуски? — я повернул бутылку этикеткой к себе, отмечая, что зелье крепкое — 48 градусов.

— Но мы же с горя. Давай, не привередничай, трахнутый граф, бл*дь, — она подтолкнула мою руку.

Если б эта девочка знала, какую гадость мне доводилось пить раньше в иных мирах, то ей бы в голову не пришло упрекнуть меня в капризности. Припав к горлышку, я сделал несколько глотков. В желудке тут же разлилось приятное пламя, во рту появился кисловатый вкус вишни.