Ваше Сиятельство #2

В моем случае хорошей новостью можно считать то, что я еще жив. Если бы «волки» хотели бы убить, то убили сразу, а не переводили на меня недешевые дротики с транквилизатором. Но, с другой стороны, разве меня не хотят убить? Иначе, зачем Лис с помощью госпожи Евстафьевой заманивал меня в «Ржавый Париж» и зачем Варга старался достать до моего сердца острием ножа через живот. Как все это сложить воедино? Пожалуй так: я им пока нужен. Возможно лишь для того, чтобы сполна поквитаться со мной, отомстить за унижение в «Ржавке», за полуживого Лиса, за сегодняшний позор во дворе «колбасника» и убить лишь потом, вдоволь поглумившись надо мной. Есть еще небольшая странность, почему меня только сейчас отпустил транквилизатор? Да, в этих дротиках очень сильное действующее вещество, но его действия хватает на полчаса, может, чуть больше. А если за окном уже темно, то прошло не менее часов семи-восьми. Наверное, волки, опасаясь, что я очнусь раньше, опоили меня чем-то для верности — отсюда эта скверная сухость во рту и горле. И еще важные вопросы: что с графом Сухровым и Лужей? Они меня специально повели туда, где ждала засада? Похоже на это. Ребята, стоявшие возле двух эрмимобилей могли не представлять большой угрозы для нас. Ну сколько их было шесть-семь? Мы бы справились с ними, если бы Еграм оказался на моей стороне. Итак, очень вероятно, что Сухров с самого начала играл за «волков». Может он был на подстраховке: если в моем поединке с Варгой сложится не в их пользу, то, как говорится, план «Б» — навести на засаду. Но есть кое-что твердое против этой версии: зачем Еграм тогда спешил увести меня из двора «колбасника»? Ушел бы сам, забрав своих, оставив одного против банды Лешего. Ему так даже выгоднее: он как бы не виноват, знать не знает, что там со мной потом случилось. И если я окажусь в минусе, он снова станет горой школы. Только по разговорам, которые мы с ним вели последние два дня, я не заметил ничего похожего на замышляемое предательство. Ведь я кое-что понимаю в хитростях движения ума и человеческих эмоций. Я, намеренно трогая непростые темы по готовящемуся поединку с Варгой и его последствиям, отслеживал реакцию Сухрова.

Ладно, отложим этот интересный вопрос пока не выберусь отсюда. Я уверен, что выберусь отсюда. Уверен потому, что люди, бросившие меня здесь, не учли одного: граф Елецкий на самом деле Астерий. И вряд ли они придут ночью, чтобы что-то решить со мной. Значит, время у меня есть.

Перевернувшись на правый бок, я развел пальцы правой руки и в полуметре за спиной вырастил «Огненный Лотос», крошечный, но достаточный, чтобы сносно осветить помещение. Конечно, эта магия вовсе не подходит для освещения. Она неплоха для атаки, поджога, но как источник света, увы, негодна — слишком много необоснованных затрат энергии. «Лотос» хоть и маленький, но если его поддерживать долгое время, то он выпьет мою силу точно вилпра. И правильнее было бы пересоздать шаблон «Светляка», но ввиду особых обстоятельств сойдет пока и «Лотос».

Мерцающее, красноватое пламя отразилось на каменных стенах, грубых, из крупных каменных блоков. Помещение явно старое, такие сейчас не строили. Двери здесь я пока не наблюдал, лишь справа у пола виднелась зарешеченная арка, радиусом этак сантиметров 60, похожая на ту, что выполняла роль окна. За аркой внизу журчала вода. В моей темнице мебели не имелось, если не считать полуразвалившегося шкафа и двух седых от паутины полок. А вот и полезная находка: на полке стоял трехрожковый подсвечник и в нем белели огарки свечей. Займусь ими позже, пока беглый осмотр помещения: на полу ничего интересного, только разбитая бутылка, еще одна, еще стекла, какой-то мусор и горка тряпья, от которого воняло. Свод высоко, метрах в шести-семи и там массивный железный люк. Похоже, это единственный выход отсюда. К люку подходит составная металлическая лестница, но ее нижние два этапа подняты, и до них не дотянешься даже в высоком прыжке.

Да, с выходом отсюда проблема. Но пока самая главная проблема, это мои связанные руки и… ноги. Кстати, ноги. Я повернулся удобнее и опустил взгляд. Кажется, ноги связаны тонким, но прочным капроновым жгутом. Вероятно, руки таким же. Это приятнее, чем провод, потому что капрон плавится при гораздо более низкой температуре, чем металлическая сердцевина провода. А температурное воздействие для Астерия — это не сложнее, чем зажигалкой прикурить сигарету.

Но сначала свечи. Я нашел взглядом один из свечных огарков, торчавших из бронзовой чашечки, собрал внимание в точку, там, где должен быть фитиль, и начал повышать температуру. «Огненный Лотос» тут же погас. Меньше, чем через минуту вспыхнул небольшой язычок пламени над оплавленным парафином. Света от него было намного меньше, чем от «Лотоса», зато никакого расхода магической энергии, и разделения внимания. Можно было зажечь вторую свечу, но меня отвлекли звуки за окном. Послышались шаги, хруст гравия под ногами и голоса:

—…какой еще свет?

— Мигает что-то. Он же маг. Может, что-то подпалил.