Ваше Величество Госпожа Рабыня

— Действительно — почему?.. Я ведь, Владимир Моисеевич, этим делом тогда не занимался. У меня, если можно так выразиться, несколько другой профиль. В основном — умышленные убийства. Да — и помимо. Скажу по секрету: я, как в наше время всякий толковый сыщик, подрабатываю частными расследованиями и как раз в мае — июле девяносто восьмого по просьбе одного нашего великореченского предпринимателя занимался загадочной смертью художника Гневицкого и таинственным самовозгоранием его картины. Так что мне тогда было не до прокурорских фантазий, и я вам — сугубо предположительно… Как я понимаю, судьба бутовских рабынь — а тем более их настоящие, а не выдуманные проблемы — товарища Люмбаго интересовала мало. Ему главное было прищучить Игоря Олеговича… А вообще, Владимир Моисеевич, это уже история. Давайте лучше поговорим о Вере Максимовне? Её инфантильность, это, Владимир Моисеевич, по-вашему — что? Серьёзное психическое расстройство или игра?

— А вы бы, Геннадий Ильич, спросили чего полегче. Явный невроз… но вот его характер… некоторые симптомы истерии — да, наблюдаются. В первую очередь — желание во что бы то ни стало быть в центре внимания. А также — провоцирование окружающих на соответствующее обращение с ней, ну, чтобы — как с маленькой девочкой. Однако диагноз "истерия" я бы ей не поставил… Во-первых — отсутствуют многие характерные симптомы, а во-вторых… сама эта раздвоенность… на грани расщепления личности… что много серьёзнее… попахивает, так сказать, шизофренией. Да вдобавок — стремление отказаться от своей воли… которое свидетельствует о наличии в её психики параноидальных мотивов…

— Но, Владимир Моисеевич, — подал реплику внимательно слушающий Брызгалов, — это же, по-моему, у всех "идейных" рабынь Игоря Олеговича. Стремление отказаться от своей воли — это же в их поведении главное. Что у Веры Максимовны, что у Лидии Александровны.

— Однако, Геннадий Ильич, вероятно, у Веры Максимовны и Лидии Александровны это стремление проявляется по-разному? Вообще-то, желание отказаться от своей воли — это у очень многих. Ведь некоторые социальные институты — армия, церковь, а иногда и всё государство в целом — требуют от своих членов отказа от собственной воли. И очень многие с радостью и охотой следуют этим демагогическим призывам. И Бутов, экспериментируя, шёл тем же путём. Но! Очень, Геннадий Ильич, важное "но": в некотором смысле фельдфебеля, монаха, прокурора можно рассматривать, как невротика — однако попробуйте им это сказать! Разорвут, отлучат, посадят! Что — хотя данное утверждение звучит несколько парадоксально — свидетельствует об их душевном здоровье. Разумеется — очень относительном здоровье. И когда-нибудь, когда социальную паранойю станут рассматривать как болезнь… простите, Геннадий Ильич, сел на своего конька. Массовая психология — моё давнее увлечение. Ещё со студенческих лет. Так вот, возвращаясь к Вере Максимовне: о ней, что она душевно здорова — сказать не могу. Даже — с большими натяжками. У неё же не просто отказ от своей воли. Нет, на лицо явная регрессия…

— Владимир Моисеевич, а её попытка самоубийства? Она ведь со смертью Бутова как-то связана?

— Ну, Геннадий Ильич, что Вера Максимовна действительно хотела покончить с собой — я не уверен. Она же не цианистый калий, не мышьяк и даже не морфий выпила… Причём, зная, что находится под наблюдением…

— А во-вторых, Владимир Моисеевич, — перебил Брызгалов, — эту мою идею вы считаете совершенным вздором? Допустим. Действительно — дилетантский бред. Но вы, как профессионал, могли бы категорически утверждать, что будь у неё в аптечке мышьяк или морфий, Сидоренко бы их не выпила?

— Что вы, Геннадий Ильич, считать вашу идею бредом — ни в коем случае! Я, знаете, очень далёк от того, чтобы уровень профессионализма измерять по наличию соответствующего диплома. Ваш природный психологический дар, поверьте, стоит многих тупо "высиженных" дипломов. А насчёт Веры Максимовны… морфий, скорее всего бы, выпила. Мышьяк — очень сомневаюсь. Цианистый калий… нет, уверен больше чем на 99 процентов — не стала бы.

— То есть, Владимир Моисеевич, вы хотите сказать, что, выпив морфий, Сидоренко могла быть уверена, что её спасут? В случае с мышьяком такой уверенности у неё бы не было? Ну, а цианистый калий — здесь никаких сомнений! — верная смерть? А почему в таком случае вы всё-таки подстраховались? "Зарезервировали" один процент?