Ваше время вышло! (СИ)

— Уффф… знаю, — Отис удобно устроился в любимом кресле и закрыл глаза. — Я бы тоже не простил.

— Но почему, господин Отис? Разве стоит иллюзия справедливости того, чтобы напрашиваться на вполне реальные неприятности со стороны знати?

— Справедливость тут не при чем… можно было оставить девушку в живых.

— Но она мертва…

— Да, мертва. Потому, что я захотел, чтобы так было, — Отис с силой сжал подлокотники. — А знаешь, что послужило причиной? Неуважение.

— Неуважение? — на обычно спокойном лице слуги появилось выражение крайнего удивления.

— Именно. Видишь ли… она пришла искать справедливости, пришла, на деле ища неправедного суда, пришла, уверенная в том, что я не посмею пойти против этой семьи. Леди Анибаль не нужна была справедливость, она хотела «справедливости», иллюзии беспристрастного суда, чтобы заставить слухи, неумолимо расползавшиеся по столице, утихнуть навсегда.

— Слухи?

— Ну да, ведь у девушки с тем юношей был роман.

— Да, но…

— Вот именно — но. Роман романом, обычное дело ведь, никто бы даже и внимания не обратил. Да вот только Леди Анибаль оказалась недостаточно ловкой, чтобы сохранить все происходящее в тайне, поползли слухи.

— …и она решила, что таким образом сможет очистить свою репутацию. Понятно.

— Все просто, все понятно, все привычно. Да вот только зря она пришла ко мне… Нет, должность Последнего Судьи это скорее пугало, чем реальная возможность что-то изменить, я давно уже смирился с таким положением вещей… Они считают меня чем-то вроде ручной акулы на цепи, опущенной для надежности в бассейн без воды, страшный, но безобидный зверь, опасный только, если подойдешь слишком близко. И у большинства хватает ума выдерживать это расстояние. У большинства, но не у всех.

— Значит, она просто подошла слишком близко?

— Именно. Хотя это и не единственная причина… Знаешь, несмотря на всю искусственность должности Последнего Судьи, которая задумывалась лишь для того, чтобы морочить голову простому люду, мне по душе то, что я делаю.

— Тогда чем вы недовольны, Господин Отис? — слуга осторожно передал своему господину чашку с горячим травяным настоем.

— Спасибо, — судья отхлебнул чуть-чуть обжигающей жидкости. — Чем я недоволен, спрашиваешь? Да тем, что все это зря. Пусть я с первого взгляда определяю кто прав, а кто виноват. Пусть мне не составляет труда, найти справедливое решение. Пусть. Ведь ничего не меняется. Совершенно ничего. Думаешь, тот крестьянин что-то понял? Или тот помещик? Или семья той девушки? Да ничего никто из них не понял! Ни-че-го!

Отис закашлялся, прервав свою гневную тираду, замолчал, отпил еще немного травяного отвара и продолжил уже спокойным голосом.

— Им не нужна справедливость, их вообще ничего не интересует, кроме своих собственных интересов. Более того, они не видят происходящего вокруг, даже если оно может повлиять на их же интересы. Они слепы.

— Тогда может быть стоит относиться к ним снисходительно? К тому же они все-таки люди, а я внимательно смотрел за Вами, Вам безразличны их чувства.

— Вот тут ты совершенно прав, мне все равно. Все равно, что с ними будет дальше, потому что никто, ни один из тех, кто стоял напротив меня все эти годы, не заслуживал снисхождения. Никто.

Отис откашлялся и, старательно копируя интонацию, продекламировал:

«Разве найдется святой среди них?»

— Забытая строчка… не важно. Главное, что она отражает суть.

— А Вы… Вы святой?

— Я? Святой? Нет, ты что! Я просто Судья. Судья, которому безразличны чувства марионеток… Ладно, похоже, все близиться к завершению. Пришло время открыть последнюю главу книги.

Идем, у нас еще один проситель…

— Следующий!

Пока последний на сегодня проситель, оказавшийся монахом, делал несколько уверенных, размашистых шагов, приближаясь к положенному месту, что прямо перед судейским столом, сам Отис лениво боролся с зевотой, стараясь не показывать одолевшей его усталости. Все-таки весь день решать чужие судьбы — не шутка, пусть даже у тебя есть Дар.

— Итак… Изложите суть вашего дела, — Отис откровенно пренебрег как традиционным приветствием, так и обычной вежливостью. Он не понимал, что это вдруг на него нашло… но смотреть на растерявшегося монаха, нервно теребящего пояс, было забавно.

— Мое имя Локио, я — посвященный первой грани Церкви Треугольника, — монах на удивление быстро взял себя в руки и теперь гневно взирал на Отиса, словно пытаясь пришпилить к стене и оставить так висеть.

Судью это лишь позабавило еще больше, ведь наглец был в полной его власти. Правда, еще не время… что ж, подождем, послушаем, что скажет сей славный сын Церкви… Треугольника.

— Я представляю Отца-Основателя нашей Церкви.

Таааааак. Уже интереснее, а где сам глава этой церкви? Глаза Отиса перебегали от лица к лицу, пока не остановились на высоком мужчине в темном одеянии, чей возраст (весьма преклонный) угадывался только по угрюмой пустоте зрачков. Он? Может быть, но пока нельзя сказать наверняка… придется послушать, что скажет монах со странным именем Локио.