Ваши дети – не ваши дети

Я не раз видел, как мама или няня выходят с ребенком на прогулку, одев его в нарядный и дорогой комбинезон… и начинается: «Не ходи по лужам! Не лезь в песочницу! Не трогай – испачкаешься! Не бери снег – промокнешь!» И глаза ребенка, который смотрит на озабоченного идеальной сохранностью его комбинезона взрослого с немым вопросом: «Тогда зачем мы вообще вышли на улицу, если ничего нельзя? Комбинезон всем показать?» А через полчаса ребенок слышит: «Все, хватит. Сегодня погода плохая – идем домой». Я уверен, что, если того ребенка хотя бы на десять минут выпустить на улицу без присмотра, он тут же станет есть снег, ползать по земле, ходить по лужам – делать все то, что ему запрещали.

От наших постоянных запугиваний и прерываний дети становятся тупыми, завистливыми и жадными идиотами. У меня в школе был друг Колян, он постоянно жевал бритвочки, лампочки, стаканы. От страха, что сейчас у него все заберут, дети тут же начинают торопиться, тырить или глотать то, что им нравится. Если тебя постоянно выгоняют из водоема до того, как ты успел накупаться, то, дорвавшись до воды, ты сидишь в ней до посинения. Если не дают конфет вдоволь, то однажды, когда ты дорвешься до них, наешься до золотухи.

Движения детей, когда они не торопятся и не боятся, что у них отберут то, во что они влюбились и чем заняты сейчас, инстинктивные, адекватные, размеренные, уместные и достаточные, иным словом – мудрые. Понаблюдайте, как годовалый малыш роется в горшке с цветком – он никогда не навредит себе. Он может рассыпать, испачкаться, сломать цветок, но никогда сам не поранится и не порежется. Когда он видит, как появляетесь на горизонте вы и с тревогой на лице торопливо приближаетесь к нему, чтобы забрать, прервать, отругать, ребенок становится жадным, пытается быстрей изучить и больше насладиться, начинает суетиться, торопиться. Когда дети боятся, что сейчас у них что-то отберут, они теряют адекватность в действиях, в поступках, в движениях – их несет. Тут же опрокидывается мешок с крупой, кастрюля с водой, горшок с цветком падает ему на ногу, ребенку больно – он начинает орать. Конечно, есть ситуации, когда необходимо действовать. Например, если ребенок стоит на дороге и на него мчится автобус, вполне уместно пинками и толчками выкинуть его на пешеходную часть дороги. Если никакой опасности и угрозы нет, оставьте ребенка в покое. И не придумывайте опасность там, где ее нет, не формируйте патологического интереса. Когда мы купили дочери приставку, никто ей не говорил, мол, заниматься можно только час. Она играла сколько хотела, и вскоре ей это надоело. А если в семье ребенка с детства пытаются запрограммировать на то, что курить вредно, то первое, что он делает, когда становится взрослым, – идет курить.

Опасность создают сами родители, акцентируя внимание ребенка на чем-то. Взять те же розетки. Есть проблема у некоторых родителей, что ребенок лезет в розетки ручками, отвертками – чем попало. Но есть и такие родители, у которых подобной проблемы с детьми нет. И ни одна из моих дочерей никогда не лазила в розетку, потому что я не был заморочен на том, что это опасно и надо поскорее им внушить то, как это опасно. Если нет страха и испуга, то ты не акцентируешь внимания на чем-либо, не транслируешь ребенку свой страх и не заостряешь его внимание. А если страх в твоей голове крутится, ты начинаешь его передавать ребенку и тем самым только увеличиваешь его желание все-таки залезть туда и самому все испытать. Это то же самое, что сказать ребенку: «Около папиного стола стоит чемодан – его трогать нельзя». Точно пойдет и потрогает – даже не сомневайтесь. А если не сказать, то сто раз мимо этого чемодана пройдет и даже не заметит. Потому что в квартире находятся тысячи вещей, и самыми притягательными становятся те, на которых зациклены сами родители. Все, что можно, не интересно. Все, что нельзя, очень интересно, потому что самим запретом создана ценность предмета.

Когда в начале 90-х меня пригласили в школу для того, чтобы я прочитал школьникам лекцию о половом воспитании, я действовал по тому же принципу. Учителя этой школы, не готовые к сексуальной революции, жаловались на то, что дети терроризировали их своими вопросами. Я не стал читать лекций, потому что новый материал лишь спровоцировал бы появление новых вопросов, но не помог бы разобраться со старыми. Свое общение со школьниками я построил по форме «вопрос – ответ»: меня спросили – я ответил. Ответил нейтрально, без осуждения, насмешек и высокомерия, без рассуждений на тему «культурно – не культурно», «правильно – не правильно», «надо – не надо». Я не стал ничего запрещать, потому что, запрещая что-то, мы делаем это желанным. Поэтому даже когда школьники провоцировали меня и задавали вопросы типа «Можно ли заниматься сексом в 12 лет?», я говорил, что можно. Хочется – занимайтесь. В противном случае своими запретами я создал бы дополнительный интерес ко всему, что связано с сексом.