Вашингтон

Он не терпел небрежности ни в чем. Если люди работали кое-как или делали что-то неправильно, Вашингтон спешивался, снимал кафтан и вставал рядом с ними, чтобы показать, как надо. Однажды (дело было в феврале 1760 года) он с неудовольствием узнал, что четыре раба-плотника за день обтесали только 120 футов бревен тополя. Он присел рядом, вынул часы и велел им работать при себе, заметив время. В присутствии хозяина производительность труда повысилась вчетверо.

Порядок, бережливость, красота — вот три кита, на которых зиждется образцовое хозяйство! Вид инструментов, брошенных где попало, ржавеющих под дождем или валяющихся на солнце, причинял Вашингтону просто физическую боль. Many mickles make a muckle (Пушинка к пушинке — и выйдет перинка), — твердил он надсмотрщикам шотландскую поговорку.

Пока он был в отъезде, хлопотливая Марта после часа, отведенного на молитву и раздумья, тоже принималась за работу: давала слугам указания по кухне и уборке дома, отправляла Дженни и Миму стирать и гладить, а сама с Бетти и Молл садилась шить. В ее комнате собирался целый кружок: в одном углу служанка вязала, в центре сидели швеи, обшивавшие весь большой дом (рабы ходили в домотканой одежде), здесь же обучали этому ремеслу чернокожих девочек, а хозяйка раскраивала ткань или тоже вязала, присматривая при этом за остальными. Еще одним ее увлечением (которое она разделяла с мужем) было садоводство, и в хорошую погоду Марта отправлялась в сад, тем более что за пьяницей-садовником нужен был глаз да глаз. (Вашингтон не терпел пьянства среди своих подчиненных, но ради талантов этого садовника сделал исключение. В трудовом договоре, заключенном со свойственной Джорджу дотошностью, значилось, что садовник будет получать «четыре доллара на Рождество, чтобы напиваться четыре дня и четыре ночи; два доллара на Пасху с той же целью; два доллара на Троицу, чтобы напиваться два дня; глоток по утрам и стакан грога к обеду в полдень».)

К обеду Вашингтон возвращался домой — ровно без четверти три, как раз в тот момент, когда первый удар колокола призывал всех на трапезу. По легенде, цокот копыт его коня сливался со звоном колокола. Точность была одним из его «пунктиков»: он требовал ее от других и не давал поблажек себе. В центре лужайки перед домом он устроил солнечные часы, чтобы никто не мог сказать, что не знал, который сейчас час, и неизменно бросал на них взгляд, возвращаясь из поездок. Разумеется, карманные часы у него всегда были при себе, но они не так точны.

Взбежав на крыльцо, Джордж поднимался к себе, умывался, переодевался, пудрил волосы и являлся в столовую, когда часы на каминной доске били три. Марта занимала место во главе стола, а муж садился рядом с ней, по правую руку.

Домашняя прислуга состояла из дюжины рабов в ливреях, заказанных в Лондоне (алый кафтан поверх белого жилета). Повариха Долл и судомойка Бетти готовили еду, а Бричи прислуживала за столом.

На обед Вашингтон предпочитал рыбу, выловленную в Потомаке, и ел с большим аппетитом, запивая еду тремя-четырьмя бокалами янтарной мадеры (на фоне тогдашних питухов он слыл трезвенником). Со стола убирали, и хозяин провозглашал тост «За наших друзей». Потом он возвращался в библиотеку и работал там до ужина.

Одно время он курил табак с собственных плантаций — длинные глиняные трубки, но довольно скоро оставил эту привычку, поскольку она не доставляла ему удовольствия.

Он вел несколько счетных книг, куда аккуратно, до мелочей, записывал все расходы и доходы. В особую книгу он каждый день заносил заметки о том, какая была погода, какие он поставил эксперименты, данные о характере почв, воздействии на плодородие разных видов навоза. Для каждого вида деятельности существовала особая тетрадь, где всё было разложено по полочкам. Все события своей частной жизни за день он заносил в личный дневник.

Вечером вся семья собиралась в гостиной, и Вашингтон читал вслух газеты, а по воскресеньям — проповеди из сборников, или же все вместе играли в карты или триктрак. Перед свадьбой Джордж заказал в Лондоне ломберный столик из красного дерева, две дюжины колод игральных карт и два набора фишек для «кадрили» — популярной тогда карточной игры. Азартные игры были повальным увлечением в Уильямсберге; Джордж тоже отдавал ему дань, играя на деньги в «мушку» и вист, а также на бильярде, но только «по маленькой», записывая в свои книги выигрыш и проигрыш до последнего пенни. В девять часов семейство отправлялось ко сну.