Вашингтон

В Маунт-Верноне часто бывали гости — Марта любила окружать себя людьми и заботиться о других. Помимо многочисленной родни — сестер и братьев, племянниц и племянников — приезжали друзья и знакомые. Тогда в доме становилось шумно и весело. Джордж любил играть в крикет. Он обладал недюжинной физической силой, а потому был грозным соперником. (Однажды он забросил камень на Природный мост на Голубом хребте на высоту 215 футов.) Марта хорошо играла на клавикордах, под музыку можно было танцевать, а Джордж обожал танцы и был отличным партнером. Детям он нанял учителя танцев (в приличном обществе полагалось уметь танцевать рил, или виргинскую кадриль, джигу и менуэт); Пэтси училась играть на клавикордах, а Джеки — на скрипке и флейте.

Каждый гость чувствовал себя как дома и получал в свое распоряжение раба для услуг. Вашингтон был прекрасным хозяином: дружелюбным, но не фамильярным, умеющим поддержать разговор. Не пытаясь произвести впечатление, он, однако, следовал принципу Бенджамина Франклина: «Пусть все знают о тебе, но никто не знает тебя насквозь». Он ценил чувство юмора и, хотя сам никогда не рассказывал анекдотов, мог оценить хорошую шутку, придуманную другим. Правда, смеялся он «внутренне», не разжимая губ, но, возможно, причиной тому были скверные зубы, которые он не хотел показывать.

На все праздники — семейные и религиозные — Вашингтоны неизменно отправляли приглашение в Бельвуар и сами часто бывали там по-соседски. Марта подружилась с Салли, и они навещали друг друга запросто, а Джордж Уильям Фэрфакс был постоянным партнером Вашингтона по охоте. Знала ли Марта о том, какие чувства питал в свое время Джордж к красивой соседке?.. Во всяком случае, теперь он не подавал ей ни малейшего повода для ревности. Кроме того, у Салли не было детей, и Марта испытывала к ней жалость — впрочем, не лишенную некоторого ощущения собственного превосходства.

Вашингтоны вовсе не сидели затворниками в своей «деревне»: помимо поездок в столицу на сессии палаты горожан, они часто наведывались в соседнюю Александрию. Джордж ездил туда и один — на собрания масонской ложи. Обязательные собрания проводили на рождество Иоанна Крестителя — 24 июня, День святого Михаила — 29 сентября, День Иоанна Евангелиста — 27 декабря и Благовещение — 25 марта; существовали также праздник ложи и собрания по случаю приема новых членов или посвящения в высшие степени. Вращаясь в «высшем обществе», Джордж, никогда в жизни не бывавший в Англии и вообще в Европе, усвоил хорошие манеры и стал знатоком этикета, так что в чем-то Маунт-Вернон и его хозяин могли дать фору лучшим домам Александрии и Аннаполиса. По крайней мере, там никому не пришло бы в голову за столом использовать носовые платки вместо салфеток или поставить на десертный столик горячий кофейник рядом с маслом (эта возмутительная подробность была подмечена Джорджем на одном балу).

В октябре 1760 года Марта попросила мужа взять ее с собой на сессию палаты горожан, и они отправились туда при полном параде: в карете с гербами, запряженной шестеркой лошадей, и с двумя рабами в ливреях — кучером и форейтором. В столице Вашингтон поселился в самом шикарном квартале — на улице герцога Глостера. Как обычно, он снимал квартиру у вдовы Кристианы Кэмпбелл — маленькой курносой и криворотой старушки четырех футов росту и такой же толщины.

Новый вице-губернатор Фрэнсис Фокье, член Лондонского королевского общества и автор трудов по естественным наукам и экономике, превратил столицу Виргинии в блестящий символ Британского королевства. Ее жители вовсю подражали европейским дворам — в манерах, поведении и одежде. Конечно, аристократу, недавно прибывшему из Версаля или Потсдама, Уильямсберг показался бы заштатным городишкой, однако стройные правительственные здания, Колледж Вильгельма и Марии, театр, регулярные сады и широкие улицы с тротуарами, вымощенными кирпичом, приводили в восторг виргинских плантаторов.

Ко времени приезда Вашингтонов город был объят ликованием: в начале сентября французы сдались британским войскам под Монреалем, и Фокье поспешил объявить, что война закончилась. В Америке — да, но она еще продолжалась в Европе, и исход ее вовсе не был предрешен. К тому же 25 октября 77-летний Георг II неожиданно скончался от разрыва аневризмы аорты, сидя на стульчаке.

Разумеется, эта печальная весть донеслась до Виргинии не скоро, и местные жители были заняты совсем другими делами. Марта была уже сама не рада, что уехала из дома, оставив детей: она вся испереживалась за Джеки и по ночам просыпалась от малейшего шума, стука копыт или лая собак — ей казалось, что это нарочный привез ей страшную новость о сыне. Через три дня она пустилась в обратный путь.