Вашингтон

Пока они не скрылись из глаз, Вашингтон не мог позволить себе ликовать вместе со всеми и тем более похваляться победой: а вдруг часть неприятельских войск тайно сойдет на берег, переодевшись в штатское? А вдруг в Бостоне ждет засада? Стараясь всё предусмотреть, он проследил, чтобы каждый из первых пятисот американских солдат, которым предстояло войти в Бостон, был привит от оспы. Части шли под барабанный бой, с развевающимися знаменами. Во главе их торжественно ехал верхом Артемас Уорд, которому Вашингтон великодушно уступил пальму первенства. Сам он остался в Кембридже и присутствовал на воскресной службе. Капеллан артиллерийского полка Генри Нокса преподобный Эбиел Леонард из Коннектикута избрал темой проповеди «Исход»: «…и отнял колеса у колесниц их, так что они влекли их с трудом. И сказали Египтяне: побежим от Израильтян, потому что Господь поборает за них против Египтян» (Исх. 14:25).

Главнокомандующий вступил в город 18 марта 1766 года, почти незаметно (Марта, не привитая от оспы, не могла его сопровождать), и профессиональным взглядом военного принялся изучать городские укрепления. Конечно, Бостон сильно пострадал: некоторые здания были разрушены до основания, церкви разворочены, склады опустошены, стекла выбиты, но в целом его состояние было не настолько плачевным, как он ожидал. Генерал мог лишь возблагодарить Бога, ниспославшего шторм: британские укрепления были «потрясающе крепки… практически неприступны, каждая улица укреплена». Вашингтон набрел на дом Джона Хэнкока (который во время осады занимал генерал Джеймс Грант) и обнаружил, что мебель в приличном состоянии, а на стенах по-прежнему висят семейные портреты маслом, о чем и поспешил уведомить владельца. Другие богатые дома стояли с разбитыми окнами, поломанной мебелью, разорванными книгами. В спешке британцы побросали кучу добра: 30 пушек, три тысячи одеял, пять тысяч бушелей пшеницы, тысячу бушелей бобов, 10 тонн сена, 35 тысяч футов досок — не было только говядины, пороха и твердой валюты. Подсчетом трофеев занялся Томас Миффлин, назначенный главным квартирмейстером.

Заботясь о доброй славе своей армии, Вашингтон пригрозил мародерам суровой карой и строго-настрого запретил солдатам и офицерам дурно обращаться с жителями Бостона, заподозренными в сочувствии к британским властям. Он даже совершил символический жест — вернул подаренного ему коня, когда узнал, что тот был взят из конюшни сбежавшего тори, «заклятого врага Америки».

Двадцатого марта Вашингтон временно передал командование городом Натанаэлю Грину, а сам вернулся в Кембридж, чтобы продумать следующие шаги. Уверенный в том, что Хоу поплывет в Нью-Йорк, он уже отправил туда пять полков, но перебрасывать всю армию было бы неосмотрительно: вдруг это уловка?

Вечером того же дня Бостон и всё южное побережье содрогнулись от чудовищного взрыва: британские инженеры Монтрезор и Робертсон разрушили форт Касл Уильям.

Между тем истинных намерений Хоу не знал никто. Пассажиры кораблей томились в неизвестности. Наконец 27 марта флот, простоявший неделю на якоре в небольшой гавани, взял курс в открытое море, но направился не в Нью-Йорк, а в Галифакс.

«Славой и успехами нашего оружия, изгнавшего значительную часть британской армии из одной из мощнейших крепостей в Америке, мы обязаны, по воле Божией, мудрости, твердости, бесстрашию и военному гению нашего замечательного и обожаемого генерала, его превосходительства Джорджа Вашингтона, эсквайра; упорству, навыкам и храбрости других наших достойных генералов и армейских офицеров и отваге и геройству наших солдат», — писала газета «Ивнинг пост» 30 марта. Конгресс приказал отчеканить золотую медаль в честь Вашингтона, на которой он был изображен со своими генералами на Дорчестерских высотах. «Бескорыстие и патриотизм, приведшие Вас на поле брани, привели Вас к славе», — говорилось в официальном поздравлении. «Под Вашим руководством недисциплинированная толпа землепашцев за несколько месяцев превратилась в солдат», — писал ему Хэнкок. Согласившись с этим, Вашингтон всё же счел нужным добавить, что «именно их храбрости и верности своему долгу я обязан успехом, единственной наградой за который хотел бы иметь любовь и уважение моих сограждан».

В Кембридже депутация от Бостона и от законодателей Массачусетса возблагодарила Вашингтона за спасение города малой кровью. Политик из Массачусетса Джозайя Куинси уверял Вашингтона, что его имя «сохранится в веках как имя спасителя нашего Отечества». Тот ответил, позаимствовав строчку из «Катона» Джозефа Аддисона: «Рукоплескания достойных мне отрада, их заслужить желаю всей душой». Гарвардский колледж присвоил ему почетную ученую степень, несмотря на то, что генерал получил весьма неполное образование. Один из городков в Массачусетсе переменил свое название на «Вашингтон». Джордж был счастлив «слышать отовсюду, что его репутация по-прежнему незапятнанна», о чем он писал брату.