Вашингтон

Если Ч. Бирд доходчиво объяснил роль Вашингтона при принятии конституции осязаемыми интересами, в конечном итоге возобладавшими над честолюбивыми, сварливыми и крикливыми «отцами-основателями», прозаседавшимися на конституционном конвенте, то у Фримена дело представлено много проще. «В эти дни (заседаний конвента. — Н. Я.) его величайший вклад заключался не в том, что он высказывал свое мнение, а в том, что он присутствовал. Когда Вашингтон голосовал, он часто оставался с меньшинством. Мэдисон, Гувернер Моррис, Джеймс Вильсон, Руфус Кинг, Эдмонд Рандольф — эти люди, а не Вашингтон, выработали конституцию… Но, придав конвенту престиж и обеспечив веру народа в это собрание, Вашингтон не имел равных, за исключением Франклина». Не говоря уже о том, что логика здесь порядком пострадала, эффект присутствия определенно преувеличен — перечисленные лица, каждый из них в отдельности и в совокупности, никак не считали себя ниже генерала.

С середины пятидесятых годов Вашингтониана обретает новую жизнь еще по одной причине — грядет 200-летняя годовщина существования США, приходящаяся на 4 июля 1976 года. За десять лет до этого президент и конгресс учредили правительственную комиссию по празднованию двухсотлетия, которой предстояло координировать и руководить всеми мерами, связанными с юбилеем, до 1987 года, а каждый из пятидесяти штатов обзавелся собственной комиссией. Что там С. Блум — щенок в свете нынешних приготовлений! Впрочем, он был повивальной бабкой при девятимесячном юбилее — срок, как раз достаточный для благополучного рождения одного героя, теперь в юбилейных муках рождается целая страна. Первые признаки книжного цунами в американской исторической науке налицо.

Типичный пример — монументальная хрестоматия «Дух Семьдесят Шестого. История Американской революции, рассказанная ее участниками», подготовленная известнейшими профессорами Г. Коммаджером и Р. Моррисом. В предисловии к изданию 1967 года они внятно объяснили, почему, собственно, в США затеяли юбилейные торжества: «Американская революция возвестила эру революций на Европейском континенте, в Латинской Америке и, наконец, в Азии и Африке — эру, в которой мы живем по сей день». Итак, любуйтесь — главный толчок прогрессу человечества в истекшие 200 лет якобы дала только Американская революция!

Самые разнообразные материалы хрестоматии (около 1400 страниц, большой формат, мельчайший шрифт), заверяют составители, «пронизывает возвышенность, благородство, изысканность и дух величия. Ни один человек не выражал этот дух лучше, чем Вашингтон, предстающий великим с этих страниц, как незаменимый символ беззаветного патриотизма и честности». Стоило составителям попасть в изъезженную колею, как из рога изобилия посыпались известные эпитеты в адрес Вашингтона. Впрочем, в предвидении юбилея они изобрели новый — «Вашингтон и был духом Семьдесят Шестого». Ну вот и рецидив — во второй половине XX столетия почтенные историки устанавливают связь с потусторонним миром по линии Вашингтона.

Хрестоматия, ладно, в конечном счете Коммаджер и Моррис лишь дополнили собрание документов краткой статьей. А как с индивидуальными исследованиями? Памятуя, вероятно, о печальном опыте предшественников, не только тонувших, но и терявших жизнь в пучине Вашингтонианы, нынешние американские историки ограничиваются отдельными аспектами темы. Появились однотомники избранных произведений Вашингтона. С. Падовер, издавший в 1955 году томик «Документы Вашингтона», призванный проиллюстрировать политические и социальные идеи Отца Страны, сразу сообразил, что работы впереди — непочатый край. «Друзья и студенты, — писал он, — неизменно задавали мне скептический вопрос: разве у Вашингтона были какие-нибудь идеи?»

Крупные и умеющие ярко писать американские историки К. Росситер и Т. Бейли в общих трудах, посвященных институту президентства, подняли на щит Вашингтона. X. Клеленд прошелся вместе с Вашингтоном по долине Огайо, местам схваток с индейцами и французами. О полководческом искусстве Вашингтона рассказано в очерке, в сборнике, посвященном генералам войны за независимость, изданном Д. Билласом, Ф. Гилберт взял историю «прощального обращения к стране» Вашингтона, где, как и следовало ожидать, А. Гамильтон был распропагандирован вне всяких пропорций. Была сделана попытка реконструировать внешнеполитические взгляды Вашингтона в работах А. Деконде и Л. Сиарса. Уже порядочная библиотека о его личной жизни пополнилась любопытной подборкой Т. Флеминга «С уважением Ваш Джордж Вашингтон; автопортрет в письмах друзьям». На фоне этих и многих других книг, развивающих традиционное представление о Вашингтоне, промелькнула тень знакомых очертаний. Б. Нолленберг, по основной профессии юрист, в 1964 году составил обвинительное заключение в адрес Вашингтона в Вирджинский период, слабо напомнившее «ниспровергателей» двадцатых годов.

Авторы, берущие ту или иную сторону жизни Вашингтона, зачастую жалуются, что все еще не издана полная документация Вашингтона.