Василиада

– Видишь ли, для партийных людей идеи всегда были главнее песен. У нас в хоре группа «бом-бом», три человека, – исамаалийтовцы.[22] А как ты знаешь, стержневая идея их партии – повсеместно в Эстонии искоренить из обращения русский язык. Для этого, по мнению их вождей, необходимо создавать специальные стимулы. Конечно, кое-что в этом направлении они и раньше предпринимали – срывали с домов таблички с названиями улиц на русском языке; выворачивали из земли указательные столбы, потому как на прибитых к ним стрелках под эстонским словами были русские; владельца продовольственного магазина заставили вывеску «Магазин» закрасить черной краской; владельца парикмахерской – соскоблить с витринных стекол русские надписи «Маникюр», "Педикюр"… В общем, много что в плане «интеграции» полезного сделали. Все перечислить сложно. Но, когда они перешли к созданию специальных стимулов, все сделанное ранее стало выглядеть невинными детскими шалостями. Посуди сам, только в нашем хоре восемь человек были уволены с мест основной работы из-за отсутствия у них требуемых законом категорий по знанию эстонского языка. Зина Гибадулина, сопрано, двадцать лет работала продавцом, не смогла рассказать комиссии, кто такой Якоб Курт – уволили. Два бухгалтера акционерного общества, обе контральто, на Мунамяги срезались – не могли высоту горы назвать. Ивана Денисовича, знаменитейшего тенора, великолепного врача, из больницы выгнали через ту же Мунамяги. В довершение ко всему, наши хоровые партийцы сказали, что отныне не будут участвовать в исполнении песен на русском языке. Теперь половина хора думает, где заработать денег на хлеб, гордость хора – группа «бом-бом» – отказывается исполнять часть репертуара, а руководитель хора грозится уехать в Швецию от такого бедлама. Вот тебе и "на вершине творческих сил!"

– Но на юбилейном-то вечере вы можете принципами поступиться! Люди со всей страны к вам в гости приехали! – возмутился я.

– "Бом-бом" принципами не торгует. Да и беда у них случилась – не то СПИД, не то какую-то неизвестную науке заразу подхватили. Причем все сразу.

– ???

– Пару часов назад медсестра из больницы в клуб прибегала, сказала, что не только наши, а еще человек десять на селе инфицированы, в их числе и новый врач. Уволенного за незнание высоты Мунамяги Иван Денисовича попросили проявить сострадание к людям и срочно приехать в больницу.

– Ба! Выходит юбиляр на юбилее одной ногой присутствует?

– Как это одной ногой? – послышался из-за Мишиной спины голос упомянутого выше Ивана Денисовича, и тотчас же он сам, вежливо отодвигая в сторону с разбега налетевшего на него пацаненка, предстал перед нашими очами.

– Все хористы уже в клубе. Прошу и вас за кулисы, – обратился он к Мишке Савельеву.

Заинтригованный услышанными новостями, я, не ожидая приглашения, пошел следом за ними.

– Расскажи-ка еще раз, как ты приправу в магазине покупал, – на ходу попросил Иван Денисович Мишу.

– А чего тут интересного? – удивился тот, торопливо семеня сзади прославленного тенора.

– Забавно рассказываешь, – пояснил Иван Денисович, – а заодно еще раз проверим твой хваленый музыкальный слух – насколько правильно можешь с налету фразы на иностранном языке запоминать.

– Ну, – начал Миша, – попросила меня жена по дороге с работы в магазин зайти, приправы для борща купить. Захожу – вместо Зины девочка-эстонка из-за прилавка улыбается.

– У Вас приправа есть? – спрашиваю.

Она мне:

– Мidа?[23]

– Типа «Подравки», – поясняю.

Она снова:

– Мidа?

Тогда я изобразил жестами, как будто борщ ем, а сам морщусь, плююсь – чтобы понятно было, какой он невкусный без приправы. Потом сложил пальцы щепоткой и как бы посыпал в кастрюлю приправу. Опять изображаю, как борщ ем, но уже не плююсь, а глотаю с жадностью и, насытившись, закатываю вверх глаза, машу ладошками – поднимаюсь от блаженства на седьмое небо. Как еще понятнее про приправу рассказать?

Она минут пять хлопала ресницами, потом спрашивает:

– Putukased?[24] – и игриво так в мою сторону пальчиками пробежалась по прилавку – мол, вкусный обед мужчин к заигрыванию располагает.

– Ага, – говорю, – приправа, – и то же в ее направлении пальчиками по прилавку застучал.

Она достала с нижней полки маленькую картонную коробочку, протягивает мне и говорит:

– Pange pulbrit putukаte kogunemise kohtadele.[25]

Я повертел коробочку в руках. С одного бока – вытащенные из бульона кости нарисованы, с другого – эльф китайский. Вокруг эльфа сплошные иероглифы, а на крышке этикетка эстонская пришлепнута, из-под которой пара русских букв выглядывает.

– Зачем же Вы, девушка, – говорю, – эстонскую этикетку поверх русского текста наклеили – кругом столько свободного места?

Она снова свое:

– Мidа? – и ресницами хлопает.

А сзади уже очередь образовалась, но по-эстонски, поскольку в поселке с прошлого века почти одни русские живут, никто толком не понимает.