Василиада

– Успокойтесь, мужики, – подняла руку докладчица. – Правительство думает о вас. Если ваших денег на вашу интеграцию не хватит, то мы займем их у наших подруг из международных организаций, а ваши дети с нашими подругами потом рассчитаются…

Вася заметался в бреду на кровати:

– Не хочу, чтобы мой сын в женской гимназии учился!

Амазонку из сна тронуло Васино горе, сошла с трибуны, под одеяло к нему полезла, успокаивает:

– Не грусти, Василий. Станет твой сын совершеннолетним. Месячные у него, в положенный срок начнутся, а там, смотришь, и внучку тебе родит.

– Какая внучка? Какие месячные? – задергал ногами Вася. От непрошеной гости отбрыкиваться начал. Вдруг чувствует, кто-то его за плечи тормошит:

– Что с тобой? Что с тобой?

Очнулся Василий. Пот со лба утер. Видит, жена над ним склонилась. Рассказал ей про ночные кошмары. Она его в носик поцеловала, голову на грудь положила, по волосам гладит. А потом тихо так, в раздумье и говорит:

– А что, Вася, правда, будто тому мужчине, который сумеет родить ребенка, еще в прошлом веке одним миллионером все состояние завещано?

– Правда, – так же тихо отвечает Вася.

– И за сто лет ни один мужик не родил?

– Ни один.

– И не надо, чтоб рожал. Потому как уж больно мы женщины разные с вами, мужиками. Через то и любовь существует. И хорошо нам в любви жить. Правда ведь, хорошо?

– Хорошо.

– А коль различия между мужчинами и женщинами по природе нас к любви влекут, то и различия между нациями должны всех в любви объединять. Так ведь?

– Так.

– Сын наш ровесник новой Эстонии. И у него, и у его маленькой родины менталитет еще только формируется. Главное и он, и все вокруг – и эстонцы и русские – хотят жить в мире и любви. Геи или лесбиянки дорываются до власти только на заре истории. Все цивилизованные страны пережили периоды амазонок. Время наших горе-интеграторов тоже сочтено. От того они так и беснуются. Так что и сын наш будет русским, и внук, дай Бог, от нас не отвернется.

Успокоился Вася. Посапывает на груди жены и снится ему сон, будто он с Мартом Лааром в домино за одним столиком играет, а разговаривают они друг с другом по-английски…

Astus neiu mooda metsa

Какой могла бы быть современная Эстония сейчас, если бы тогда под Нарвой в далеком 1944 году подразделениям Waffen SS удалось выполнить поставленную перед ними фюрером задачу и, остановив наступление Красной армии, переломить ход войны?[27]

Сегодня в Эстонии да, пожалуй, и во всем Остзееланде не найти такого человека, который не помнил бы наизусть слов доктора Йозефа Гебельса, произнесенные им тогда, в Ревеле в 1954 году, во время празднования десятой годовщины со дня разгрома советских войск под Нарвой: "Да, остзейские солдаты и офицеры не были немцами, но в их сердцах горел зажженный фюрером огонь веры. Веры в реальность плана "Ост[28]". В реальность воплощения исторической мечты маленьких остзейских народов о слиянии в единое целое с великим немецким народом. Они были национал-социалистами в высоком смысле этого слова, поэтому мы победили!" Март помнил эти слова наизусть еще со школьной скамьи. Помнил и никогда не сомневался в их высокой нравственной правдивости. Да, именно так все и было. И легендарный оберштурмбанфюрер СС Альфонс Ребане,[29] и гауптштурмфюрер Пауль Майтла,[30] и тысячи простых эстонских парней, солдат Вермахта, воевали на стороне Германии именно потому, что мечтали под руководством фюрера превратить маленький эстонский народ в часть великого немецкого народа. Разве могла быть у эстонского и прочих малых остзейских народов другая, более возвышенная идея, чем дарованная Гитлером в плане «Ост» возможность единения с великим немецким народом? Еще вчера этот вопрос казался Марту риторическим. Он с детства, как и все его сверстники из Остзееланда, ощущал себя почти немцем. В его крови не было еврейских или славянских примесей. Пропорции и размеры его черепа соответствовали норме. Он в пять лет отрекся от родителей, отправленных в концлагерь за то, что тайно обучали детей эстонскому языку. Если бы не глупое эстонское имя Март, он мог бы уже на равных правах конкурировать с другими молодыми остзейцами в борьбе за рабочие места в самых престижных государственных и правительственных учреждениях.

И вот сегодня, когда, после окончания трехгодичной армейской стажировки, он вернулся из Эльзаса в родной Дерпт[31] к своей жене Эльзе Мюллер, сыну Карлу, дочери Гретхен, вернулся, чтобы обнять их, сказать о своей любви, чтобы отныне и навсегда вместе с ними служить фюреру, служить Германии, Эльза, чистокровная арийка, нанесла его романтическим планам жестокий удар.