Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие

Правда, в «Страсти» та же Майя-Алиса именуется Ралисса. И там она состоит в браке не с видным конструктором, а с партбоссом и дипломатом. Но вообразить ее Ралиссой из «Страсти» опять же легко. Вот оно – главное сходство: она и женщина редкого ума и красоты, и подруга главного героя, и жена красного вельможи, и светская дива – звезда Коктебеля и Ялты…

Вот как вспоминал об этом Аксенов в интервью Ольге Кучкиной, опубликованном в «Комсомолке»: «…Приезжаем мы в Дом творчества в Ялте. Там Поженян, мой друг. Мы с ним сидим, и он потирает ручки: о, жена Кармена тут…

Ольга Кучкина. Потирает ручки, думая, что у тебя сейчас будет роман?

Аксенов. Он думал, что у него будет роман. Она только что приехала и подсела к столу Беллы Ахмадулиной. А мы с Беллой всегда дружили. И Белла мне говорит: Вася, Вася, иди сюда, ты знаком с Майей, как, ты не знаком с Майей!.. И Майя так на меня смотрит, и у нее очень измученный вид, потому что у Кармена был инфаркт, и она всю зиму за ним ухаживала, и, когда он поправился, она поехала в Ялту. А потом она стала хохотать, повеселела. А в Ялте стоял наш пароход "Грузия", пароход литературы… Капитаном был Толя Гарагуля, он обожал литературу и всегда заманивал к себе, устраивая нам пиры. И вот мы с Майей… Майя почему-то всегда накрывала на стол, ну, как-то старалась, я что-то такое разносил, стараясь поближе к ней быть…

Ольга Кучкина. Сразу влюбился?

Аксенов. Да. И я ей говорю: вот видите, какая каюта капитанская, и вообще как-то всё это чревато, и завтра уже моя жена уедет… А она говорит: и мы будем ближе друг к другу. Поженян всё видит и говорит: я ухожу… И уплыл на этой "Грузии"».

Ну, а увижу, что он влюблен,
А я на его пути,
Уйду с дороги, таков закон:
Третий должен уйти.

Не этот ли случай навеял Поженяну слова его песни? У Григория Михайловича была репутация покорителя дамских сердец. Видный поэт, автор популярных песен «Мы с тобой два берега у одной реки», «Маки» и других, он был, что называется, крут – во время войны служил в матросском диверсионном отряде, едва уцелел, знал цену жизни и себе. Что называется, «кумир девиц, гроза мужей…». Дамы, говорят, перед ним трепетали. Но и Аксенов не уступал ни как литератор (и здесь был, пожалуй, покруче), ни как «ходок», имевший успех и писавший о своих приключениях. Но без имен. И так, что мало кто мог сказать: о, помню, как он в Коктебеле…

Спустя много лет его спросят: «А вы описали своих женщин в книгах?» И он ответит: «…в романах всегда отражался мой романтический опыт». «Ожог» не исключение. Как и «Таинственная страсть», и «Скажи изюм», где в подруге главного героя Макса Огородникова тоже отчасти угадывается Майя, и в других книгах.

Ну, да: отчасти – это, пожалуй, главное слово. Потому что никогда – подчеркнем: никогда не бывало, чтобы образ в тексте Аксенова повторял оригинал. То есть и Алиса, и Ралисса, и другие, в ком уловимо сходство с Майей, – это всегда почти Майя, «романтический опыт», он романтический и есть – быть может, и добытый благодаря неуемной мужской тяге, но не в меньшей мере и в поиске высоких переживаний, что меряют не плейбойской, а рыцарской мерой.

Как их звали – красавиц, причастных биографии Аксенова? А нам что за дело? Гладилин говорит: все героини Аксенова – это одна и та же дама. Мечта? Открытие? Образ, который он искал в своих связях? Да, подтверждает Анатолий Тихонович, свидетель многих эпизодов жизни писателя, потому-то и встречались среди них так часто ярчайшие звезды, а сплетни об Аксенове и его романах стали одной из излюбленных тем богемной болтовни.

Роман… Удачное слово, вмещающее и тонкие человеческие отношения, и литературный жанр. Вот и в жизни Аксенова роман, трепещущий в реальной жизни, вплетался в роман-произведение. Так было и с Майей. Чувство, пронзившее их на многие годы, осветило и его книги.

– …Я встретил Майю. Мы испытали очень сильную романтическую любовь… – расскажет Аксенов в 2001 году Зое Богуславской. – Потом это переросло в духовную близость.

Но тогда ими владела страсть, которой ничто не могло помешать; ни крик Юлиана Семенова: «Отдай Роме Майку!», ни семейная несвобода Аксенова, ни замужество его избранницы. «О наших изменах знали все», – признает Аксенов. Это подтверждает его друг поэт Виктор Есипов. Да и Белла Ахмадулина: «Майя тогда была замужем, но это уже не имело значения. <…> Роман Лазаревич Кармен, с которым я тоже была дружна, держал себя… благородно. Он не мог не знать…» Ей вторит сам Аксенов. «О муже я вообще не думал, – вспоминает он в одной из бесед, – просто был влюблен. Никакого столкновения у нас с ним не было. <…> Роман продолжался, Майя отходила от своей семьи, я – от своей…»