Василий Блаженный

Интересная штука получалась. Вроде как никто никому и не угрожает. Вроде бы тишина здесь и благодать. И никакого разумного повода беспокоиться просто-напросто нет. А вот что-то не на месте в сердце, что-то щемит и мешает жить. То ли у президентских снайперов сегодня глаз дурной, то ли дело вовсе и не в них, но тогда не очень понятно — а в чем собственно?

Теперь главное — не поддаваться панике по пустякам. Если уж относительно чего-то и волноваться, то это что-то должно быть очень осязаемым и опасным.

В кармане запищал и задергался сотовый. Майор достал его и с облегчением увидел, что звонит не кто иной, как Гизмо собственной персоной.

— Ну что, антиквара не обижал? — спросил Клим.

— Нет, не обижал. Слушай, Клим, а ты в курсе, что мы тут всем отделом лохи позорные?

— Я это в вообще-то уже давно подозревал. Только никак не могу понять, по какому принципу ты сделал вывод?

— Короче, суть вот в чем. На картах времен Корбюзье недалеко от собора Василия Блаженного под землей значится некий секретный объект. Информация про него скудная, но из того, что мне удалось узнать, это большой водной резервуар. Вполне возможно, что именно оттуда и можно совершить заход на собор. И тогда получается, что мы фактически топтались у них по головам.

— У них — это у кого? — спросил Неверов.

— А вот у тех, кто взрывчатку под храм подкладывал, дурилка ты картонная! Я, в общем, беру с собой пятерых бойцов — и мы валим туда проверять. Если будет что-то интересное — обязательно расскажем.

— Блин! Я все самое интересное пропускаю! — в сердцах воскликнул Неверов. — А все потому, что господину Волкову сегодня вздумалось сделать из меня свою комнатную собачку!

— Не нервничай, — сказал Марголин веско. — Наш главный тоже иногда кое-что нутром чует. Погоди его ругать. Вот вернешься совсем без происшествий, тогда да — можешь начинать нам завидовать.

— Договорились. Все, ребята: ни пуха ни пера! — сказал Неверов и повесил трубку. Итак, по крайней мере вопрос с собором, кажется, прояснился. Значит, все-таки есть путь снизу, по которому можно пробраться и установить бомбу! А значит, есть все шансы, что у Марголина сегодня что-то получится.

* * *

Отправлялись вшестером — Гизмо и пятеро самых отборных бойцов. Оружие — только короткое и бесшумное, чтобы не громыхать по подвалам почем зря. Легкие бронежилеты, респираторы, приборы ночного видения. Фонарики, ясное дело, потому что у ПНВ есть привычка слепнуть, когда на него падает яркий свет.

— Значит, так, — сказал Марголин. — Не торопимся, не лезем поперек батьки в пекло.

Но и не тормозим. Если попадается что живое — тут все зависит от обстоятельств и того, что за живое приползло, действуем по обстоятельствам. Кого-то может спасти надо. А кого-то пришибить, чтоб не чирикал. Надеюсь, вы в этих нюансах разберетесь.

Бойцы дружным гомоном оповестили, что разберутся. Хотя, если честно, Марголин в них и не сомневался — недаром выбирал самых бравых и тертых товарищей.

Они вышли из микроавтобуса, который доставил их к спуску — старой железной будке непонятного назначения, из которой шел ход вниз. Еще раз сверившись с картой, Марголин твердо приказал спускаться вниз, пока кто-нибудь еще не решил через эту же дыру спуститься. Например, те же любители подземной романтики. Точнее, того, что у них романтикой называется, но выглядит и пахнет так, что блевать хочется.

Полуразбитая цементная лестница, больше напоминающая каменистый уклон, на котором иногда наблюдаются выступы вроде ступенек, привела их на глубину примерно двенадцать метров ниже уровня мостовой. Под ногами стало хлюпать, сверху капать, в нос ударил отвратительный запах гнилой воды, дерьма, скисших водорослей и еще черт знает чего.

— Может, респиратор нацепить? — невесело спросил один из бойцов. Но тут же отказался от своей идеи: — Нет, тогда ведь, если что вонять будет, не услышу. А оно может по всякому вонять. Бензином там, допустим, или одеколоном.

Последняя идея вызвала сдержанный смех у бойцов. Представить себе кого-то, благоухающего одеколоном настолько, чтобы перебить эту вонь, было невозможно.

Тоннель шел без развилок и ответвлений. Марголин каждую сотню шагов машинально сверялся с картой, точнее, со схемой, которую он срисовал сам для себя в блокнот. Схема не слишком-то соответствовала масштабам, но зато обещала быть достаточно уверенной с точки зрения того, куда и когда поворачивать.

Под ногами становилось все глубже. Судя по консистенции и блеску в фонарных лучах, это была ядреная смесь из земли, воды, дерьма, мазута, ила и еще невесть чего, но ужасно мерзкого. Иногда под ногами попадались трупы крыс или кошек. А однажды боец, идущий в голове колонны, подфутболил ногой дохлого голубя, казавшегося здесь таким же уместным, как автомобиль «феррари» на Северном полюсе.

— Не хлюпайте сильно, — сказал Гизмо. И вдруг поднял руку, показывая, что всем надо остановиться. Отряд замер — и совершенно четко послышались издалека человеческие голоса.