Василий III

Именно тогда Василий III и приказал применить меру, всегда успешно срабатывавшую при присоединении новых земель: выселить из города социальную верхушку, лучших людей, перевести их в Москву (почетная ссылка), раздать смоленским боярам земли в центральных уездах страны. А в освободившиеся дома и городские усадьбы поселить московских детей боярских. Эта мера оказалась, как всегда, эффективной. Смоляне больше бунтовать не собирались. Городские верхи присмирели, а плебсу было в общем-то все равно, в чьем подданстве находиться. Штурмовать такую крепость, как Смоленск, с шеститысячным отрядом было немыслимо. Острожский отступил, при этом потеряв часть обоза.

Главный результат Оршанской победы — это то, что и поляки, и жители Великого княжества Литовского после досадных неудач и потерь наконец-то поверили в себя. Показателем перелома в сознании было то, что города, недавно без боя перешедшие на сторону Москвы, — Мстиславль, Кричев, Дубровна, — тут же сменили ориентацию и попросились обратно в Великое княжество Литовское.

Недаром большое батальное полотно (доска, масло, 162 на 232 сантиметра) с изображением Оршанской битвы 1514 года, написанное немецким художником из круга Лукаса Кранаха Младшего в 1534–1535 годах[156], выставлено на почетном месте в Национальном музее Варшавы. Как отметил польский исследователь этой картины 3. Жигульский, «Битву под Оршей» часто сравнивают с другими знаменитыми картинами той эпохи: «Битвой Александра» Альбрехта Альтдорфера и «Битвой при Заме» Юрга Бре, но «они были созданы в основном чистым воображением, в то время как „Орша“ близка к репортажу. Она вызывает сравнения с такими славными памятниками истории, как колонна Траяна, ковер из Байе или серия гобеленов с битвой при Павии в неаполитанском музее Каподимонте»[157].

Картина уже в XVI веке играла важную роль в пропагандистской войне Польши против России. Резонно предположение, что ее замысел был связан с успешными переговорами Ягеллонов и Габсбургов в 1515 году. С помощью этой картины Польша демонстрировала, как в кровопролитном бою она спасла христианский мир от нашествия варваров с Востока. Вбрасываемые в Европу польские пропагандистские сочинения, распространявшиеся в Священной Римской империи на германских и итальянских землях, преследовали ту же цель.

Идеологическая роль Оршанской битвы 1514 года совершенно неожиданно воскресла в наши дни. В 1992 году белорусские националисты предложили сделать 8 сентября днем воинской славы Белоруссии, потому что в этот день именно белорусы разбили армию Василия III. Комментарии здесь излишни.

Кайзер Василий III

Династия Ягеллонов, к которой принадлежал король Польский и великий князь Литовский Сигизмунд I, в начале XVI века приобрела в Европе большую силу. Владислав II Ягеллон был королем Венгерским (1490–1516), Чешским (1471–1516), Хорватским (1490–1516). Его сменит Людовик II, король Чехии и Венгрии (1516–1526). Таким образом, роду Ягеллонов принадлежали огромные владения в Центральной и Восточной Европе.

У кого много добра, у того немало врагов. Соперниками Ягеллонов были Габсбурги, династия, правившая в Священной Римской империи. Еще со времен Ивана III Москва пыталась сблизиться с Габсбургами и заключить союз как раз на ниве совместного противостояния Ягеллонам. То есть для Москвы главным был мотив: «Будем дружить против нашего общего врага». Позиция империи была гораздо сложнее. Конечно, враг Ягеллонов — наш друг. Но друг какой-то сомнительный: империя считала себя центром христианского мира, а тут некие схизматики. В то же время ценность русского «друга» в военном отношении не вызывала сомнений, и казалось очень полезным использовать его в антимусульманской лиге в качестве ударной силы против турок. Дело за малым: надо добиться решающего влияния на русскую политику, контролировать ее и, насколько возможно, направлять в собственных интересах. Московиты хотят сотрудничать? Отлично! Они варвары и все равно не поймут, что ими манипулируют…

17 июня 1509 года в Москву доставили грамоту императора Максимилиана от 19 февраля, в которой он называл Василия III «другом нашим возлюбленным». Цесарь писал о просьбе Любека и ганзейских купцов восстановить торговые отношения с Россией. Инициатива к сближению, таким образом, исходила от германской стороны. Василий III уловил полученный сигнал и 9 августа отправил Максимилиану письмо, в котором в качестве жеста доброй воли давал согласие на восстановление в Новгороде ганзейского торгового двора, разоренного по приказу Ивана III в 1494 году[158]. Правда, переговоры о его открытии затем велись с новгородцами, и они всячески под разными благовидными предлогами затягивали решение вопроса. Но все равно начало смягчению отношений между Россией и империей было положено.