Василий Иванович

И клипер, бросившись к ветру, проходит сквозь ряд судов и джонок и благополучно минует "купца", пробежав у него под самым носом.

- Право!.. Право! Так держать!

- Есть! Держим! - отвечает старший рулевой, быстро ворочая штурвал.

Клипер теперь несется прямо на корму адмиральского корвета. Уж он так близко, что отлично видна приземистая, кряжистая фигура адмирала с биноклем в руке, стоявшая, подавшись вперед, на юте впереди других зрителей. Казалось, вот-вот, сейчас "Голубчик" врежется в корму "Грозного". Все затаили дыхание. Ни звука на палубе. Капитан перестал ходить и напряженно смотрит вперед, измеряя зорким взглядом расстояние между клипером и корветом.

"Пора, однако, спускаться!" - мелькнула у него мысль, и он, пощипывая в волнении бакенбарду, только что хотел об этом сказать Василию Ивановичу, как уже раздался уверенный, звучный голос Василия Ивановича:

- Право на борт! Одерживай!

И послушный рулю, как добрый конь узде, клипер лихо пронесся под самой кормой адмиральского корвета, и Василий Иванович улыбнулся, словно этой улыбкой благодарил клипер.

- Здорово, ребята! - раздался среди тишины довольный голос адмирала.

Громкое: "Рраз ддва!" - разнеслось по воздуху, когда уже клипер, приведя к ветру, шел далее.

Пройдя мимо "Дротика" и "Красавца", клипер круто повернул против ветра.

- Паруса на гитовы! Из бухты вон, отдай якорь! - раздавался голос Василия Ивановича. - Марсовые к вантам!

Не прошло и пяти минут, как исчезли, словно волшебством, паруса; клипер недвижно стоял невдалеке от "Красавца", и капитанский вельбот уже был у борта, готовый везти капитана к адмиралу с рапортом.

- Славно стали на якорь, Василий Иваныч! - замечает капитан.

- Да, кажется, ничего себе! - отвечает как будто спокойно Василий Иванович, сияя от удовольствия.

Но эта радость внезапно исчезает, а на лице его снова смущенное, озабоченное выражение, не покидавшее его во все две недели.

- Верно, адмирал скоро будет... А мы еще не убрались, Павел Николаевич!

- Нечего убираться!.. У вас клипер - игрушка... Чего еще, Василий Иваныч! - говорит капитан, и вслед за тем уходит вниз облекаться в мундир, чтобы ехать к адмиралу.

Через час капитан возвратился с адмиральского корвета. Смотр назначен через два дня. Через неделю клипер уйдет в отдельное крейсерство на север.

- Но адмирал с нами не пойдет, Василий Иваныч! - прибавил с улыбкой капитан, торопясь успокоить старшего офицера.

Вместе с тем капитан привез и радостное для "фендриков" известие о производстве их в офицеры. Пригласив их к себе в каюту, капитан, с бокалом шампанского в руке, поздравил молодых мичманов и сказал маленький спич:

- Все вы, господа, остаетесь у нас на клипере, чему я, конечно, рад... Один господин Непенин от нас уходит... Адмирал назначает вас флаг-офицером, господин Непенин! Сегодня же потрудитесь явиться к адмиралу!

Непенин не ждал такого радостного известия. Быть поближе к начальству, иметь возможность отличиться - это были его заветные мечты. Он вспыхнул от удовольствия.

- Вы, кажется, очень довольны назначением? - с едва заметной улыбкой спросил капитан.

- Я крайне благодарен вам, Павел Николаич!

Капитан с удивлением поднял глаза на молодого человека.

- Благодарите не меня, а адмирала... Я тут ни при чем. Не я рекомендовал вас на эту должность. И, признаться, я не вижу особенной причины радоваться... Для молодого офицера лучшая школа - строевая служба... А впрочем, желаю вам всяких успехов, господин Непенин.

Непенин закусил губы от досады. Сидоров насмешливо улыбался. Никто из товарищей не завидовал назначению Юлки.

В кают-компании молодых мичманов встретили шумными поздравлениями и шампанским. Через пять минут уж у всех на сюртуках были мичманские погоны. Василий Иванович провозгласил тост за милую молодежь и со всеми перецеловался.

- Дай вам бог всего хорошего, Непенин! - мягко проговорил он, поздравляя Непенина.

- Вы, Василий Иваныч, пожелайте Юлке блестящей карьеры... Уж он ее начал... Он теперь особа... Адмиральский флаг-офицер!.. - с хохотом подхватил Сидоров.

- Что карьера?.. Не с карьерой жить... Не это главное... Вы вот все зубоскалите!

Многое хотелось сказать Василию Ивановичу. Он все еще не хотел верить в безнадежную испорченность своего бывшего любимца и все еще сохранял уголок для него в своем любящем сердце. Но Непенину было не до излияний. Он торопился явиться к адмиралу и даже не обратил внимания на насмешку Сидорова.

Вечером он совсем перебрался на адмиральский корвет, простившись с Василием Иванычем так небрежно и холодно, забыв даже упомянуть о своем долге, что Василий Иванович только грустно усмехнулся ему вслед, ни слова не сказав на прощанье.

XIII

Смотр прошел блистательно.

Куда только не заглядывал адмирал - он везде встречал образцовый порядок. О чистоте и говорить нечего! Когда, в сопровождении свиты, спустившись в машину, его превосходительство изволил провести пальцем в белоснежной замшевой перчатке по крышке цилиндра, Василий Иванович, признаться, струсил, и у него по спине забегали мурашки. А что как вдруг на пальце окажется черное, ужасное пятно?