Василий Каменский. Проза поэта

Эй, за весла, братцы вольные;
Эй, соколики сокольные:
         Держи май —
         Разливье май, —
         Сами жизнь мы делаем.
Пуще, гуще
         Нажимай,
Нажимай на левую.
А вот чивай, да вот чивай,
Да чаще брагой потчивай.

Будто цветы на лугах, пестрели в горах молодчики, разъяренные вольностью, обветренные ветрами удач, прокопченные солнцем веселья, уснащенные, как мачты, снастями надежд, настроенные в дружный лад, ровно гусли звончатые.

И не было числа этим буйным головушкам понизовой вольницы, как не было конца притоку с дорог сиротских.

В горах Жигулевских

Будто исполинские верблюды сплошным караванным стадом залегли Жигулевские горы по приютному правому берегу Волги.

Иные свои губастые головы опустили в воду и пьют не напьются.

И пусть пьют.

А на жирных, заросших густозеленью горбах вольготно удальцам понизовым прятать животы свои, да ветрам буйным кумачовую славу пускать по свету.

Ну, и лихо по ночам в горах: крики, хохот, вдруг тихо, свист, рожки, вдруг грозно, выстрелы, песни, уханье дозорных, мычание, вдруг звездно, звериная ругань, раскатные слова.

На сторожевых вершинах костры.

— Верещи шибче!

— Вой!

— Гни!

— Царапай!

— Полулешачье! Варначина!

— Ой! Ядрена масленица! Лезь!

— Выворачивай!

— Обруснет!

— Кто ползет, окаянный?

— Чш-ш-ш……свойские, разинские. Нюхаем…

Гуляют удальцы по ночам.

Многие спят на вершинах высоких сосен да елей, качаются рыжечугунные пареньки, вспоминая в снах зыбкие руки матери и свою маленькую тогда судьбу чуть-чуть.

Или иной удалец, качаясь на высоченной вершине сосновой, лежит и во все глаза смотрит на звезды.

И всю ночь его удивленная душа бродит по звездолинным дорогам, прислушиваясь к мудрому течению покоя и вздрагивая иногда от изумрудного шума падающих звезд.

Всю ночь иному удальцу нет никакого дела до всего остального, кроме звездолинных дорог.

Он не слышит. Не знает. Не чувствует. Нет, и ничего-нетно…

В странноскитаниях болтается душа на полянах раздумья, склоняясь к журчальным истокам мудрости.

А когда с востока небокрая протянутся бледные руки рассвета в синюю глубь — вернется из странствий душа.

Удалец нащупает холодный кистень, крепко сожмет дубовую рукоятку, крикнет вниз:

— Барманза-ай-й!

И заснет могучим обильным сном.

Солнцевстальные лучи и птицы разбудят молодцов. Кто умоется росной душистой травой, кто пойдет к журчью, кто спустится к Волге, — уткой ныряет.

— День прожить и то — удивленье.

— А мы — гляди — обожрались днями.

— И-эх, жизнь-малина!

— Выходи! Ешь!

— Кто шире меня размахнется, кто?

— Рразз — в гриву!

— Бар-мара!

— Кто выворотит этот сосновый пень?

— Коленом. Жми. Крепче.

— Ид-ид-ид-ид.

— Рыжую пневую пыль глотай.

— Кто взгарабается на дерево вверх ногами?

— При! Лезь! Вяжи!

— Ухх — носом — е — мать еловая.

— Ой, некуда силу деть.

— Рожай урожай!

— Гарабайся на сосну.

— Садись на верхушку, свисти соловьем.

— Сучок в глаз залез.

— Стой! Держи! Опп!

— Прямо на брюхо — бухх!

— И ничего. Только взболтнуло!

— Кто еще так заорет.

— У-у-эй-и-и-о-о-о!

— Кто вытаращит на лоб шары.

— Ба-амм!

Ишь — нет узды, нет удержу, нет палачей!

Раскатился парень бочкой под гору — знай берегись.

— Шибче! Громче! Выше! Еще выше!

Пьян, пьянее дюжого вина, пьян от молодости.

Весел, веселее хмельного застольного веселья, весел от воли.

И нет ничего. И ничего не надо.

И нет ничего. И все есть!

Закружился, загулял в обнимку по полянам вместе с другом-днем.

Эй! Кто звончее, да горластее песню сердешную разнесет:

Я ли тебе та ли,
Не вон энтакая.
На семой версте мотали,
Переэнтакая.
Харым-ары-згал волчоночный.
Занеси под утро в сердце
Окаянной разлюбовницы
Нож печеночный.

Ой-ой — аррр!

Кто круче берега, крепче корня, глубже моря, острее ножа, кто любит жарче, кто отчаяннее?

По ночам,
На встречье двух сестер,
Волги-Камы,
Взгорен костер
Под Богородском,
На утесе.
Береги башку!
Целый день
Работает кистень
На жигулевском плесе.
А как ударит темень,
Со свистом удальцы слетаются,
Выползают из подземелья
Чугунники — кусаются —
Делить дуван да зелье
На пропой — на племя.

— Ой и эхх! — Береги башку!

— Ой, мазь за ногу!

— Яры боюсь, — ярь крутая.

— Воевод слушать учись.

— А я царя кистенем по башке хочу.

— Согнулся коромыслом.

— Шарахнет.

— Эй, Васька Ус, перегрызи дубину.

— На. Appp.

— Васька, взвой по-волчьему.

— Вво-у-у-у.

— Стань на голову.

— Рарраз.

— Васька, спой по-персидски.

— На, гяур:

Зюляй хазэ ирля бейк,
Бейк ирма шама ай,
Ай зарэ-йя
Ай зюляй.
Салям маликем,
Аббас, Аббас — Степан.