Василий Львович Пушкин

1. Московский сюжет, французские поэмы и английские гравюры

Это был звездный час Василия Львовича. Грандиозный успех — он его заслужил. Творец «Опасного соседа» мог по праву пожинать лавры.

Прочитав поэму, мы разделяем восторг современников В. Л. Пушкина. Ф. Ф. Вигель вспоминал, что она «изумила, поразила его насмешников и заставила самых строгих серьезных людей улыбаться соблазнительным сценам, с неимоверной живостью рассказа, однако же с некоторою пристойностью им изображенным» ^[274]. «Вот стихи! Какая быстрота, какое движение!» ^[275]— восклицал К. Н. Батюшков. Приятель В. Л. Пушкина библиофил Сергей Дмитриевич Полторацкий справедливо считал «Опасного соседа» шедевром:

«Это стихотворение можно назвать совершенством ( chef-d'oeuvre)в своем роде. Оно отличается живостью и плавностью рассказа, меткими выражениями, замысловатостью шуток и разговоров, живописным описанием местности и вместе с тем, — при всей щекотливости избранного Автором предмета, — имеет нравственную цель» ^[276].

Правда, первые читатели «Опасного соседа» были не только восхищены, но и удивлены. Ф. Ф. Вигель полагал, что Василий Львович в этом творении превзошел самого себя. К. Н. Батюшков был поражен: «И это написала вялая муза Василия Львовича!» ^[277]А. Ф. Воейков, наградив В. Л. Пушкина в «Парнасском адрес-календаре» листочком лавра с надписью «за Буянова», поставил его всё же «при водяной коммуникации». Е. А. Баратынский предположил, что создание «Опасного соседа» не обошлось без подмоги черта:

Откуда взял Василий непотешный
Потешного Буянова? Хитрец
К лукавому прибег с мольбою грешной.
«Я твой, — сказал, — но будь родной отец,
Но помоги». — Плодятся без усилья.
Горят, кипят задорные стихи,
И складные страницы у Василья
Являются в тетрадях чепухи

^[278].

Деликатный В. А. Жуковский пенял Василию Львовичу на его, как он писал, «подчас» (а на самом деле почти всегдашние), многословие и вялость:

Послушай, Пушкин-друг, твой слог отменно чист;
Грамматика тебя угодником считает,
И никогда твой вкус не ковыляет.
Но, кажется, что ты подчас многоречист,
Что стихотворный жар твой мог бы быть живее,
А выражения короче и сильнее

^[279].

Но ведь это сказано не об «Опасном соседе»!

Так как же все-таки объяснить феномен «Опасного соседа»? Наверное, сам Василий Львович не смог бы этого сделать. Или же ответил словами итальянца — импровизатора из «Египетских ночей» А. С. Пушкина: «Всякий талант неизъясним». (Здесь уместно вспомнить, что И. И. Дмитриев, по свидетельству М. А. Дмитриева, говорил, что Василий Львович похож на итальянского импровизатора ^[280].) Так или иначе, нам остается — нет, не объяснять, почему В. Л. Пушкин вдруг воспарил в «Опасном соседе», — но попытаться прочитать поэму, сопоставить ее с произведениями русской и мировой культуры, чтобы хоть в какой-то мере приблизиться к постижению мастерства и остроумия ее творца.

Сначала о сюжете. В его основе — путешествие, но на сей раз не за границу, не в Берлин, Париж и Лондон, а из центра Москвы на окраину Первопрестольной, в московский бордель. Разумеется, это путешествие отнюдь не сентиментальное, а скорее — авантюрное. Интерес для читателей сначала в ожидании: что-то будет? Потом — в происшествии: вместо ожидаемого грехопадения — неожиданная драка. А потом уже — в том, избежит или не избежит расплаты за происшедшее симпатичный нам герой-повествователь, убежит или не убежит он из притона, спасется или не спасется от преследования ужасной стаи собак.

Сюжет развертывается стремительно. Сочинитель избегает соблазна описать подробно московские улицы, которые с детских лет он хорошо знал.

Кузнецкий мост, и вал, Арбат и Поварская.

Кузнецкий мост — улица, где было множество магазинов, французских модных лавок; накануне балов и маскарадов туда съезжалась вся Москва. И В. Л. Пушкин, известный щеголь, следивший за новинками моды, не раз бывал на Кузнецком мосту: там можно было приобрести и фрак новейшего покроя, и панталоны, и цветные жилеты, и шейные шелковые платки, и жабо (жабо было особенно к лицу Василию Львовичу), а еще и золотой лорнет, и брелки к часам, и много еще хорошего и нужного.