Василий Пушкарёв. Правильной дорогой в обход

Конечно, «письмишко» пришло ко мне не только после приезда Льва Адольфовича в Москву, но и уже после его возвращения в Париж. В Москве мы встретились, он рассказал о коллекции Петриковского, передал более 50 цветных фото его картин, среди которых, по крайней мере, десяток были довольно интересны и высокого качества. Позже Петриковский сообщил, что в его коллекции находится картина П. П. Соколова «Крушение царского поезда 17 октября 1888 года». Она была на выставке в Петербурге и Париже и получила золотую медаль (Médaille d’or), о чем свидетельствует прикрепленная к раме бронзовая пластинка. Картина большая 145×100 – в массивной позолоченной раме и под стеклом.

Я запросил Петриковского, на каких условиях он хотел бы передать коллекцию в Советский Союз:

«1. Продать ее за франки. 2. Продать за советские рубли, с передачей денег Вашим родственникам, если они имеются в Советском Союзе. 3. Может быть, желаете подарить всю коллекцию какому-либо музею. В этом случае могла бы состояться выставка всей коллекции с печатным каталогом… Конечно, 3-е самое легкое, 1-е самое трудное, т. к. требует валюты». К сожалению, Петриковский избрал первый вариант – франки, а валютой распоряжалось только Министерство культуры СССР. Все фотографии коллекции и необходимые сведения я передал в министерство, где все кануло в лету.

Но вернемся к главным проблемам: Гринберг приезжает в Москву в конце марта 1974 года и все беспокоится, как ему получить деньги за рисунки Боклевского и портрет адмирала Головина. Я же стараюсь «изловчиться», чтобы оплатило министерство из своих средств и чтобы рассмотрело покупку на своей закупочной комиссии. Это дало бы возможность сэкономить скудные суммы, выделенные музею для приобретения экспонатов, а кроме того, в Москве ценят вещи несколько дороже, нежели в Русском музее. Последнее тоже важно для более спокойного путешествия. В общем, с выплатой денег я не торопился и, конечно, причину такого поведения объяснил Льву Адольфовичу. Время еще есть, поскольку он сообщил, что поездка пока откладывается. Надолго ли? – пишу я ему. – До осени? Летом в Среднюю Азию ехать опасно – жарко очень. С приглашением Вашим дела подвигаются, но официального ответа на мое ходатайство пока нет».

14 июня я сообщил Льву Адольфовичу:

«Рисунки Боклевского (15 листов) возил в Москву, представлял закупочной комиссии, оценил, и по 150 рублей за рисунок: 15×150 = 2250 р. Возил также цветной слайд с портрета Головина. Оценили в 2500 рублей. Всего 4750 р.» Это значительно больше, чем предварительно предполагал заплатить Русский музей. Здесь же было подробно описано по пунктам, каким образом, где и по каким документам можно получить деньги в Москве по приезде или заранее выдать их его племяннице. Сообщил также предлагаемый маршрут путешествия, с тем чтобы Лев Адольфович внес в него свои коррективы. Предполагалось: Сочи, Гагра, Пицунда, Гудаута, Новый Афон, Сухуми. Далее – Тбилиси и достопримечательности, Ереван, его окрестности, Баку, и получалось так, что на Среднюю Азию времени почти не оставалось. Время полетело очень быстро, и начали выявляться всякие неприятности. 1 июля я написал Льву Адольфовичу:

«Только сейчас, когда я был в Москве, выяснилась еще одна деталь – ума не приложу, почему это нельзя все сразу сказать? Оказывается, для того чтобы дали Вам и Вашей семье визы, нашему Министерству культуры СССР надо знать паспортные данные на всех, кто с Вами приедет… Лучше дайте больше сведений, а то неровен час, какую-либо «деталь» упустите и снова будет затор. Однако мне кажется, может быть, предварительно пойти в наше посольство и спросить у них, какие сведения нужны, чтобы министерство могло запросить для Вас и семьи визы. Потом все это срочно прислать в: Москва, ул. Куйбышева, 10. Министерство культуры СССР, Бутровой[226] Алле Александровне. А копии мне пришлите для сведения и контроля… Вероятно, на этом все формальности кончатся. Как только министерство получит сведения, обещали не позднее середины августа запросить визы для Вас».

30 июня Лев Адольфович пишет мне два одинаковых письма и посылает одно на адрес музея, другое – домой. Восторг и радость.

«Чудесно. Очень надеюсь, что Вам возможно будет поехать с нами – это превратит поездку в праздник». И тут же тревоги, встретит ли кто в Шереметьеве, заказаны ли две комнаты, Интурист никакой помощи не окажет, как получить деньги без обычной у нас волокиты. Иными словами, просит дать «практические инструкции» по всем «мелочам», чтобы не терять время зря и не болтаться многие дни в Москве. Предполагает приехать 2-го или 3-го сентября, «чтобы суббота и воскресенье не растянули срока получения денег». И масса других вопросов. Остался весьма доволен покупкой рисунков и портрета Головина в Москве. В общем, естественное проявление всевозможных тревог при существующей нашей безалаберщине.