Василий Сталин. Письма из зоны

В конце 1949 года Капа познакомилась с Василием. После очередной ее победы командующий авиацией округа вручал пловчихе Васильевой хрустальный кубок, в который вложил путевку в Дом отдыха. В то время это было редкостью. Но Капа от путевки отказалась, объяснив, что не с кем оставить дочь. Тогда молодой генерал пригласил Капу с дочкой на первомайский парад, потом — на дачу, в Зубалово. «С тех пор моя спортивная звезда и закатилась», — Капитолина Георгиевна как бы подводила итог одной своей жизни — шутка ли, стать 18-кратной рекордсменкой СССР! — и вдруг осесть у домашнего очага. Но, похоже, Василий был прав. Кроме дочки Лины в новой семье Капе предстояло воспитывать и поднимать еще двоих детей Василия от первого брака — Сашу и Надю…

В советское время, что в Москве, что в Мухосранске для малышей были и ясли, и детские садики. Все, понятно, бесплатно. «Кремлевские дети» — дети родителей, занятых важными государственными делами, тоже проходили через эти заведения. После детсада — как только ребенку исполнялось пять лет его определяли в интернат, то есть в детдом.

Кира Аллилуева, она дочь родного брата жены Иосифа Сталина Надежды Аллилуевой, так вспоминает то заведение: «Мою кузину, дочь Сталина Светлану, это «счастье» миновало, а вот мы с Васькой там побывали… Наш детдом был настоящим казенным советским учреждением. Его приспосабливали под интернат в большой спешке. Комнаты переделали в спальни, отдельно для девочек и мальчиков. Поставили туда унылые железные кровати и деревянные тумбочки. Помню большую, ничем больше не примечательную столовую. Но мои воспоминания об этом периоде жизни связаны даже не с серостью и унылостью обстановки, а с людьми, которые там работали. Трудно понять, по каким критериям их туда набирали.

Воспитательницы там были ужасно злые. Жили мы как в казарме. Нас все время одергивали, то и дело раздавались команды — то этого нельзя, то того нельзя… Помню одну воспитательницу — тетю Зину, злющую, как ведьма. Методы воспитания она применяла своеобразные. Однажды, решив за что-то наказать, она схватила меня за волосы и стала трепать — это шестилетнего-то ребенка!»

А Вася, десятилетним мальчиком, остался вообще без матери — известно, что Надежда Аллилуева по собственной воле рассталась с жизнью. Спустя годы, откровенно говоря о своих недостатках, уже генерал, Василий Сталин писал однополчанину А. Котову: «Кто меня воспитывал-то? Милиционер, который водку научил пить, да рыжая немка-гувернантка…» Как знать, может, оттого Василий и просил Капу стать не мачехой, а доброй матерью для его восьмилетнего Саши и шестилетней Наденьки…

Почему брак сына Сталина с Галиной Бурдонской не состоялся сказать трудно. Летом 1940-го они познакомились, в декабре того же года по дороге с аэродрома будто заехали в какой-то ЗАГС и зарегистрировались. Отцу Василий сообщил об этом уже из Липецка, где проходил подготовку на курсах усовершенствования авиационных командиров. Он вроде бы как просил благословения. Иосиф Виссарионович и благословил сына правительственной депешей: «Что ты спрашиваешь у меня разрешения? Женился — черт с тобой! Жалею ее, что вышла замуж за такого дурака».

Отец, надо полагать, имел ввиду возраст жениха: Василию было только 19 лет. Но что поделаешь, как и большинство родителей, Сталин не только согласился на уже состоявшийся брак младшего сына, а и позаботился о молодых: выделил им в кремлевской квартире комнату, на свои деньги распорядился купить спальный гарнитур, обитый темно-бежевым бархатом, повесить бархатные шторы на окна. По тем временам это была царская роскошь. У самого-то Сталина в спальне той же кремлевской квартиры стояла лишь походная солдатская койка, жесткая и по-казарменному заправленная. А вот что уже после войны заставило отца сказать сыну: «Ты должен разойтись», — речь шла о Бурдонской Галине — никто не знает…

В 1946 году в Доме на набережной у Василия появилась дочь маршала Тимошенко Екатерина. «Красивая она была, ничего не скажешь, только странная, — описывает вторую жену брата Светлана Аллилуева. — Сидит на кровати с ребенком на руках и ничего не замечает, распустив свои черные волосы, похожая на гоголевских колдуний». Кира Аллилуева вспоминает ее тоже не лучшим образом: «Дикость в ней ощущалась какая-то. Точно не помню, но говорили, будто ее мать была вольной цыганкой и, родив дочь, бросила ее, ушла за табором. Многие считали Екатерину красивой женщиной. Мне она никогда не нравилась. А когда улыбалась, ее красота становилась отталкивающей, в лице появлялось что-то зловещее. Ни дать, ни взять Медея…»