Василий Сталин. Сын «отца народов»

Наши летчики-асы были настоящими героями. Их подвиги, в отличие от многих иных, — не миф. За их плечами действительно десятки уничтоженных немецких самолетов, и их мастерство признавали их противники из рядов люфтваффе. Как отмечает американский историк авиации Майк Спик, в начале войны советские летчики отличались храбростью, но им «недоставало мастерства и инициативы… Русские пилоты-истребители продолжали придерживаться (вплоть до 1943 года. — Б. С.) старой тактики — полетов тройками в строю «клина», понимая при этом, что индивидуализм и новаторство — вещи политически весьма опасные. В целом летали русские летчики неважно, что было следствием неполноценных и не отвечающих требованиям времени тренировок». Для полноценных тренировок у «сталинских соколов» вплоть до начала Великой Отечественной войны не хватало авиационного бензина. Только после того как его стали поставлять по ленд-лизу в более или менее достаточном количестве, подготовка пилотов несколько улучшилась. Однако и в последние годы войны превосходство в тактике ведения воздушного боя оставалось на стороне люфтваффе.

Вот другие подвиги советских воинов, гремевшие в годы войны, на поверку оказались мифами, имевшими очень мало общего с действительностью. Взять хотя бы знаменитый подвиг 28 героев-панфиловцев у подмосковного разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года. Впоследствии выяснилось, что кое-кто из тех, кого за этот бой посмертно удостоили высокого звания Героя Советского Союза, на самом деле уцелел и даже успел послужить в немецкой вспомогательной полиции. Когда в 1948 году одного из них, сержанта Ивана Евстафьевича Добробабу (Добробабина), судили за пособничество немцам, лишили звания Героя и щедро отвалили 25 лет лагерей, то в ходе процесса были выяснены истинные обстоятельства боя у разъезда Дубосеково, ничего общего не имевшие с красивой пропагандистской легендой. Оказалось, что гвардейцев было не 28, а 130 или 140. Вот после боя в живых их осталось, действительно, человек 25–30. Количество подбитых панфиловцами немецких танков было не 20, а штук 5–7, причем задержать немцев тогда им не удалось. Танки противника легко прорвали оборону и разгромили полковой командный пункт. Командир 1075-го стрелкового полка И. В. Капров спасся только чудом. Он-то и был одним из главных виновников поражения, равномерно распределив противотанковые средства по всему фронту полка, тогда как наиболее танкоопасным был участок 2-го батальона, и особенно участок 4-й роты этого батальона, которой командовали капитан Гундилович и политрук Клочков. Гундиловичу посчастливилось остаться в живых, поэтому он в герои не попал. А вот из Василия Клочкова сделали культовую фигуру, приписав ему, в частности, «историческую фразу»: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!» Василий Георгиевич таких красивых слов в горячке боя, разумеется, никогда не говорил и сказать не мог. Можно уверенно утверждать, что последние слова политрука, нашедшего честную солдатскую смерть у разъезда Дубосеково, были такими, что воспроизводить их в печати неудобно по соображениям приличия. А звонкую фразу придумал написавший очерк о героях-панфиловцах журналист А. Ю. Кривицкий, пороху не нюхавший. В авторстве этих слов он честно признался в 1948 году, во время следствия по делу Добробабина.

Другой подвиг, где советские герои ценой собственной жизни останавливают и уничтожают танки врага, — это бой у селения Дуванкой под Севастополем 7 ноября 1941 года пяти моряков во главе с политруком Н. Фильченковым. Они будто бы уничтожили до 15 немецких танков. Последние вражеские машины Фильченков и его товарищи подорвали, обвязавшись гранатами и бросившись под гусеницы танков. И опять перед нами — всего лишь красивая легенда, не имеющая ничего общего с действительностью. Начать с того, что 7 ноября 1941 года в составе действовавшей в Крыму немецко-румынской 11-й армии не было вообще ни одного танка, так что моряки-севастопольцы при всем желании не могли уничтожить ни 5, ни 10 неприятельских танков, даже если бросались под них с гранатами и бутылками с горючей смесью. Кстати, совершенно непонятно, зачем надо было бросаться под танк, если уже удалось подобраться к нему так близко. Неужели затем, чтобы своим телом смягчить действие ударной волны и защитить днище танка от осколков? Не проще ли было самому швырнуть связку гранат под гусеницу?

Посмотрим, как зарождался миф в этом случае. Капитан I ранга Л. Н. Ефименко, бывший Комиссар 8-й отдельной бригады морской пехоты, осенью 41-го сражавшейся под Севастополем, вспоминал, что о подвиге Фильченкова и его товарищей стало известно буквально на следующий день: «Скоро главной темой разговоров в окопах стал подвиг, совершенный… на участке восемнадцатого отдельного батальона морской пехоты, который был только что сформирован и стал нашим соседом. Первые сведения об этом подвиге дошли до нас через связных и мгновенно распространились по бригаде. Однако сперва никто не знал фамилий героев, да и подробности всего, что произошло, излагались по-разному.